Самоходчики

Доставалось нам от них, кстати, крепко. Я помню один момент наступления перед Черняховском. К закату мы подъехали к этой деревне, но в неё не вошли. Машины зарыли на околице. Ночевали мы обычно на улице, прямо под машинами. Натащим сена, сверху укроем плащ-палатками. Вот и в этот раз командир машины мне и замковому говорит: «Сходите в сарай, принесите сена». Сарай был метров 50 длиной, с сеном, соломой. Пошли мы туда и только взяли сено – тут всё и началось. Откуда они взялись, эти немцы, непонятно. Стрельба повсюду. Все бегут, одни сюда – другие туда, не поймешь ничего. Мы быстро схватили сено в охапку и побежали к машинам. Окопались мы там капитально, кругом рвы. Ночь просидели. Утром смотрим, а наших никого нет. Мы тут одни стоим, только по рации говорят: такое-то орудие, стрелять по такой-то цели, огонь. Потом пошли наши вперёд, а мы уже у нас в тылу остались. В месте прорыва немцы здорово укрепились. Саперы в минном поле делали проход, ширины такой, чтобы как раз машина проходила. Первая самоходка прошла, вторая прошла, а мы на полтрака влево взяли и нарвались на мины. В борту дыра такая, что я пролезть мог. Командиру машины задницу как топором отрубило, наводчику ноги оторвало. Механика-водителя насмерть, а я со стороны взрыва был, вот взрывная волна пошла не прямо, а на механика-водителя.

Вы от пушки слева были?

Да, я сидел с левой стороны, а мина взорвалась под стеллажом. Первое время, после взрыва, я вообще ничего не слышал. Ощущение такое, будто весь в огне. Из уха кровь льётся, левая половина вся в земле, гари и копоти. Первая мысль была— ну всё, отвоевался. Минут через 10–15 начал немножко приходить в себя, стал слышать на одно ухо. Привели меня в санчать – оказалось у меня лопнули барабанные перепонки. Впоследствии я демобилизовался – так закончилась для меня война.

Интервью: Артем Драбкин

Лит. обработка: Александр Дитрих

Федюнин Иван Васильевич

Давайте, начнем с самого начала, с 1941 года?

Я жил в Туле, учился в электротехническом техникуме, был учеником электрика, а потом стал электриком. Когда началась война, мне было 17 лет, я работал на патронном заводе. В октябре месяце, когда немец подходил к Туле, завод начали эвакуировать. Я принимал участие в эвакуации. Мы вместе с отцом и дядей погрузились в предпоследний эшелон. На станции Узловой эшелон разбомбили. Были жертвы. Отец и дядя решились податься на свою родину. В Тульской области жила бабушка, мы пошли туда. Шли пешком четверо суток. По дороге я в первый раз своими глазами увидел немцев. Идет колонна немецких машин. Это октябрь месяц. Заморозки. В машине сидят немцы, и немцы или наши в форме советских красноармейцев. В форме с треугольничками. Поразились мы.

Немецкая была колонна?

Да, немецкая. Две такие колонны мы встретили. Видимо, немцы, предвкушая победу, на тех солдат, которые выходили из окружения, из Рязанской области и других мест, не обращали внимания. Они даже ехали вместе с немцами, чтобы дома оказаться.

Федюнин Иван Васильевич

Когда мы пришли в Ефремовский район, фронт уже приблизился. Раскаты артиллерийские слышно было. В селе, где жила бабушка, размещалась 137-я стрелковая дивизия. Я своими глазами видел Крейзера, героя Советского Союза.

С Запада гнали скот, чтобы врагу не достался. Кормить его было нечем, и по полям бродили лошади, коровы, овцы. Вот мы и завели себе корову и овец. Я лошадь завёл. В нашем районе военкомата не было, и, когда немцы стали подходить, все мужики призывного возраста подались куда-то в сторону, в другой район в Рязанскую или Липецкую область, за Дон. Патриоты были – Родину надо защищать. Ушел и мой отец.

Затем район был занят немцами. Они оставили охрану, а войска ушли.

Один раз, вечером, приходит наш офицер и говорит:

– Мамаш, сыночек у тебя есть?

– Есть.

– Где он?

– Да, вон на печке лежит.

– Ну-ка, вставай! Ой, какой взрослый. Ты, может быть, знаешь, как дойти до такого-то населенного пункта?

– Конечно, знаю, я ходил туда пешком.

– К тебе придут ребята, ты их проводишь.

Ночью, часов в 11, постучались. Я оделся, вышел. Пять человек солдат. – «Проведи нас в поселок Мирный».