Самоходчики

Надо вспомнить все моменты, чтобы что-то говорить об этом… Разведку боем осуществляют стрелковые подразделения, поддерживаемые танками или самоходно-артиллерийскими установками. Это было в тяжелых боях, когда немец пытался деблокировать окруженную группировку. Был такой момент, когда мотострелковые бригады 1-го мехкорпуса шли в наступление… 1-й мехкорпус Руссиянова состоял из двух механизированных дивизий и одной танковой дивизии. Ну был момент, когда мы поддерживали наступление мотострелковых бригад с целью прорыва.

А вот во время войны каким было отношение к Сталину? Как он вообще воспринимался Вами?..

К Сталину вообще весь период до 1953 года отношение было прекрасное. Мы, например, конечно, всех тех проблем, которые он решал нечеловеческим путем, короче говоря, все эти расстрелы, репрессии, и в войну, не знали, — до нас конечно, все это не доходило. Отношение к Сталину было такое, конечно доброжелательное. И когда, я помню, был уже здесь на полигоне, руководил танковыми стрельбами, и вдруг сообщили о том, что он умер, невольно навернулись слезы. Все верили в его непогрешимость, считали, что у него действительно талант руководителя государства. Когда к нам приходили люди, ночами занимали очередь в надежде на то, что что-то выбросят из продуктов питания. Несмотря на это, что мы скудно жили, относились к нему вот так. По сравнению с тем, как живем сейчас, когда все буквально есть для того, чтобы удовлетворить потребности, та жизнь была другая совсем.

Тогда было очень и очень тяжело. Несмотря на это, патриотизм был высочайший. А после 60-х годов, в послевоенные годы, молодежь фактически деградировала. Большинство — алкоголиков, везде была пьянка, и кругом сейчас все эти наркоманы.

Кстати, а сто грамм на фронте выдавали Вам?

Да, ежедневно. Об этом я скажу вот что, например. Я не курил. Но в училище когда учился, я пытался курить. Такие были папиросы «Пушкин», затем — «Северная пальмира», «Казбек». В таких пачках, значит, они были. У меня не получалось курить. Чуть затянулся я, и начинаются у меня обратные позывы, рвота. В войну я курил только махорку: кременчугскую, черниговскую… Козью ножку мне сделали, и махорка мне шла. Я с удовольствием ею затягивался. А к концу войны, вернее, в середине, начали давать офицерам такие гвоздики: папиросы. И с этим получилось то же самое: табак папиросный мне не пошел. Уже, учась в академии, тоже пытался, значит, большие папиросы курить. Не пошло! И так я не стал курить. К алкоголю у меня тоже отвращение. Я больше чем 150 грамм не воспринимал. Поэтому 150 грамм выпью, чуть больше — и пошел сразу в ригу. Поэтому это способствовало тому, что организм мой свободен был от наркомании и алкоголизма.

Было ли у Вас такое, что фронтовики снимали после войны перенесенный стресс водкой?

Ну из опыта нашего полка я вам скажу, что пристрастие к этому у многих у нас было. Вот, в частности, когда я здесь уже руководил и батальоном, и полком, были много офицеров, которые закладывали. Пристрастие к алкоголизму присуще было в полку. Несмотря на то, что у нас на полевых занятиях обязательно в чемодане должна быть бутылка водки, обязательно. Потому что полевые занятия были связаны с холодом, со сквозняками. Поэтому, значит, откровенно говоря, эта болезнь была, есть, и, наверное, очень долго будет. Пушкин даже говорил об этом как-то. Я не могу точно воспроизвести его слова, но он сказал, что часто заглядывал в рюмку, но очень редко бывало такое, когда он ложился в беспамятном состоянии. Даже такой величайший, как говорят, гений, поэт, да и то — с алкоголем… Короче говоря, Русь была, есть и будет первостепенной среди мировых держав в алкоголизме.

В партию Вы во время войны вступили?

В партию я вступил в Каунасе в 1939 году. Тогда было такое правило: в обязательном порядке офицер должен быть членом партии. Поэтому рекомендации дали. Моя тетка была секретарем райкома партии под Полтавой. Зять — начальник отдела кадров завода. Они дали рекомендации. Так что у меня с этим проблем не было.

В завершение расскажите о том, как сложилась ваша послевоенная жизнь. Где служили после войны, где работали?