Самоходка по прозвищу «Сука». Прямой наводкой по врагу!

Лишь в конце июля был введен в бой один из танковых полков, а следом тяжелый самоходно-артиллерийский полк подполковника Цимбала. Вскоре стало известно, что танковый полк за считаные дни потерял две трети техники и личного состава.

Меньшие, но также значительные потери понес самоходный полк. Пожалуй, никогда до этого Павел Карелин не испытывал такого напряжения. Каждый день ожидали приказа о начале наступления всей бригады.

Среди танкистов и самоходчиков ходили мрачные слухи об огромных потерях бронетехники. Армейские газеты без устали приводили примеры чуть ли не сказочных ударов советских танкистов. Но в госпиталях уже находились очевидцы сражения под Прохоровкой.

– Чего спрашиваешь? – отвечал один из танкистов, перебинтованный от пояса до шеи. – Куда не глянь, наши «тридцатьчетверки» горелые стоят. От некоторых одни железяки остались.

– Ну а фрицы?

– Ну и фрицев битых хватает. Правда, раза в три меньше. Сильные у них снаряды. Наши танки в момент сгорают.

Спрашивали о знаменитых «тиграх». Танкист отмахивался. «Тигров» немного, но если врежут своим снарядом калибра 88 миллиметров, то прошибают машину насквозь.

– Там и без «тигров» всего хватает, – не спеша рассказывал танкист. – Новые Т-4 с броневыми плитами по бокам и пушками длиной метра четыре. Штурмовых орудий, то бишь ихних самоходок, тоже хватает. Они их «плутами» называют – штурмовыми орудиями. Высота два метра, усиленная броня и снаряды то подкалиберные, то кумулятивные.

Подошел один из командиров и посоветовал раненому шагать в свою палатку.

– Повоевал, теперь отдыхай. Нечего пустые разговоры вести.

– И то верно, – оставил за собой последнее слово танкист. – Читайте газеты, там эти «тигры» и «пантеры» бьют одной левой. Чего их бояться?

И заковылял к госпитальной палатке.

Корпус включился в наступление, когда шли бои за Харьков. Очень хотелось Карелину глянуть на город, защищая который погиб почти весь его полк. Но колонна шла не останавливаясь в своем направлении.

Тела убитых в основном уже убрали, но разбитая и сгоревшая техника попадалась повсюду. Реку Псёл миновали по шаткому понтонному мосту. Сразу образовалась огромная пробка. Тюльков приказал самоходкам замаскироваться. Ходил, матерился на чем свет стоит:

– Какой мудак столько техники в кучу согнал! Налетят «юнкерсы», устроят нам привал с похоронами.

И тревожно всматривался в небо. Жаркими и ясными были августовские дни, только и жди немецких самолетов. В то, что защитят наши истребители, мало кто верил.

Видели не раз, что дерутся «сталинские соколы» смело, но уж очень их было мало. Или бросали истребители куда попало, но только не в такие нужные места.

Майор давно бы рассредоточил, отогнал в сторону машины и все немалое хозяйство полка. Но его предупредили, что танки и самоходки пойдут в числе первых. Вот и торчали возле узкого моста.

Неожиданно встретились с подполковником Цимбалом. Обнялись, сели покурить. Долго служили вместе, ладили, понимали друг друга. Но сейчас Борис Прокофьевич Тюльков невольно отводил взгляд от сожженного лица старого товарища. Немного знал жену Цимбала и догадывался, что не все у них гладко. Хотя об этом ли сейчас следовало думать? Того и гляди, «юнкерсы» на голову свалятся.

Цимбал коротко рассказал о боях, в которых пришлось участвовать. На вопрос о боевых качествах СУ-122 ответил просто, не делая великой тайны из нового оружия:

– Машина неплохая. Скорость полета километров, броня как у «тридцатьчетверки» Гаубица – штука, конечно, сильная, но прицельности такой нет, и скорострельность слабая. Ты за секунду из своей «трехдюймовки» до двадцати выстрелов сделать сможешь, а я в лучшем случае 5–6. Да мне в бою столько и не дадут стрельнуть, у фрицев наводка точная. Промажешь раз-другой, третий раз прицелиться не дадут.

– Зато калибр подходящий.

– Против укреплений неплохой. Доты, блиндажи сносили. По артиллерии и минометам навесным огнем неплохо работали. Против новых Т-4 с удлиненными орудиями проигрываем. Прошибают броню за километр.

– А как их хваленые «тигры»? – спросил Тюльков.

– Мощные машины, и вооружение соответственное. Пушка калибра 88 миллиметров за два километра нашу броню берет. Но их мало, больше на психику давят. Я всего три-четыре «тигра» видел, да и то издали.

– Подбивали?

– Слезы! – Цимбал растянул в жуткой улыбке несуществующие губы. – Пара штук из засады роту «тридцатьчетверок» подстерегла. «Тигры», сволочи, тяжелые – 56 тонн, больше из укрытий действуют. Наши зевнули, на открытое место вылезли, вот их за километр с гаком и пожгли. И до того точно, сволочи, бьют! Из десяти «тридцатьчетверок» всего три уползли, да и то поврежденные, с пробоинами.

– И не сумели взять эту парочку?

– Почему? Сумели. Батарею гаубиц подогнали и начали фугасами садить. Так, почти наугад, лишь бы с места сдвинуть. А с флангов штук пять «тридцатьчетверок» пустили и мою батарею СУ-122.

– Целое сражение, – покачал головой Тюльков.