Самоходка по прозвищу «Сука». Прямой наводкой по врагу!

То, что он увидел, подполковника не удивило. Растертые в кровь ноги, обрывки истлевших, влипших в кожу портянок. Когда их пытались отодрать, некоторых бойцы кричали от боли. Под сорванной кожей виднелись куски живого мяса.

– Надо немедленно мыть и обеззараживать, – сказала врач-капитан, начальник санчасти. – Иначе начнется заражение.

– Делайте что положено, – кивнул Мельников. – Как скоро они снова смогут идти?

– Точнее подсчитаем позже, – ответила начальник санчасти. – Но минимум человек сто пятьдесят нуждаются в лечении. А это три-четыре дня, не меньше. Некоторые и через неделю шагать не смогут. Головой думали, когда такую массу людей без отдыха в необмятых ботинках гнали?

Вокруг бойцов суетились медсестры и санитарки (вот они, «небоевые потери!»), а подполковник Мельников осматривал забитые пылью затворы винтовок и пулеметов. В довершение ко всему узнал, что на одну винтовку выдано всего по пять патронов.

– Поднимите руки, кто метал боевые гранаты? – спросил он.

Из восьмисот человек таких оказалось не более сотни.

– Славно повоюем…

– Что делать будем? – растерянно спрашивал начальник штаба.

– Срочно почистить оружие, людей помыть, накормить и дать отоспаться.

– А что с больными? Срок наступления нам никто не отменит.

– Погрузим на повозки и повезем. А затем прямо с колес в бой.

– Шутите, товарищ подполковник? – растерянно улыбался молодой начштаба.

– Мне только сейчас шутить, – усмехнулся подполковник. – Срочно выписывай дополнительный запас патронов на восемьсот человек. Повозки с гранатами разгрузи и проведи боевое метание гранат. Остальные гранаты должны висеть на поясе. Хватит лошадей надрывать. Им еще людей везти…

Разведывательно-штурмовая группа осторожно перевалила через цепь невысоких меловых холмов и шла на скорости по узкой пыльной дороге. Это место вполне могло быть использовано немцами для заслона. Поэтому двигались осторожно. Мотоциклы М-72 с пулеметами в колясках опережали небольшую колонну, захватывая фланги.

Здесь не было сильных боев. Но война напоминала о себе постоянно. В одном месте неровной цепочкой шли полузасыпанные окопы. В 41 году еще не было принято возводить сплошные линии траншей. Стоял сожженный и проржавевший до основания танк БТ-5 с сорванной башней. Еще один легкий танк, видимо, укрывался от бомбежки и сгорел в узкой промоине.

Талая вода занесла его наполовину землей, башенный люк откинут. Тягостное впечатление произвела братская могила. Когда-то на вершине холма стоял деревянный памятник – пирамида с жестяной звездой.

Он был раздавлен танковыми гусеницами. Могилу в спешке выкопали неглубокую. Под тяжестью немецких танков она осела. Ямы, вырытые гусеницами, углубили хищники, разорвав мертвые тела. Павел проводил взглядом пожелтевшие кости и черепа, обрывки военной формы.

Десантники на броне – молодые ребята с автоматами, что-то оживленно обсуждавшие, замолчали, провожая глазами останки бойцов сорок первого года.

– Похоронили бы, что ли, – сказал кто-то. Остальные промолчали. С правого фланга, минуя промоины и бугры, примчался мотоцикл. Сержант-разведчик доложил, что километрах в трех впереди речка.

– Неширокая, метров в пятнадцать. Два хутора на той стороне.

– Мосты имеются?

– Напротив одного дощатый мосток, телегу только выдержит. Другой хутор за поворотом. Туда второй мотоцикл поехал. Немцев не видно.

Шли по высохшей за жаркое южное лето степи. Речка оказалась илистая, глубиной метра полтора.

– Пройдешь? – спросил Мищенко у старшины, командира плавающего танка.

Тот спрыгнул вниз, осмотрел берег, шагнул в ил, и, кое-как вытянув сапоги, покачал головой:

– Не пройдем, товарищ старший лейтенант.

– Что, плавать разучился?

– Ил глубокий. Завязнем.

– Эх, моряки!

– Надо галечную отмель искать или песок.

– Спасибо, что просветил.

Двинулись вдоль извилистой речушки под прикрытием редких тополей и кустов ивняка. Вскоре увидели поднимавшийся над хутором дым, а следом появился второй мотоцикл. Разведчики доложили, что немцы жгут дома. Стучали редкие выстрелы, короткие очереди.

– Жителей выгнали, по дороге уходят. А стреляют в сараи да по чердакам. На всякий случай.

Действительно, за хутором тянулась на запад кучка жителей с узлами, ручными тележками. Одну телегу, наполненную барахлом, тянула корова. Видимо, лошадей забрали завоеватели.

– Сколько там немцев?

– Два мотоцикла и грузовик. Скорее всего, отделение.

– Брод не видели?

Этот экипаж оказался более шустрым. Проверили в нескольких местах берег и, кажется, нашли подходящее место.

– Галька, мелкие камни, следы от колес. Хуторские там переправляются. Глубину измерить не успели, фрицы из пулемета огонь открыли. Вот, коляску в двух местах продырявили.

Долго не раздумывали. Велико было желание спасти хутор. И хотя в бой без необходимости вступать не разрешали (главное – разведка), но здесь проходила единственная дорога.

– Двинем, Паша?

Впервые обратился широколицый, губастый старший лейтенант Мищенко к Карелину по имени.

– Двинем, – коротко кивнул Павел.