Самокритический автопортрет

Напротив, Веэс воспринимал этого поэта в совсем ином свете, возводя истоки всего его творчества к футуризму, хотя «его» Маяковский оставался еще под сильным воздействием революционного мифа. В одной своей статье, напечатанной, конечно, в Италии, он противопоставлял «такого» Маяковского «отцу» соцреализма Горькому. Этим, между прочим, Веэс обязан неожиданному знакомству с Лилей Брик, которая пригласила его в гости и похвалила его «еретическую» интерпретацию Маяковского. Особенно памятны Веэсу частые встречи с представителем самого настоящего русского кубофутуризма Алексеем Крученых, живой энциклопедией «авангарда», одним из самых эксцентричных, даже в старости, персонажей. Он жил коммуналке, в каморке, битком набитой ценнейшими текстами: первыми изданиями футуристических сборников, манифестами, рукописями и книгами с посвящениями от поэтов двадцатых годов (для Веэса знакомство с Крученых, как и с Николаем Харджиевым, бывшим секретарем Малевича, самым крупным знатоком русского авангарда, означало непосредственный контакт с тем, что осталось от той великой эпохи, и стало также источником пополнения его собрания текстов и рукописей того периода). Как мог Веэс хотя бы поэтому относиться всерьез к метченковской «марксистско-ленинской» интерпретации Маяковского? А самый, что называется, скандал был в том, что Веэс, считая себя тогда неортодоксальным «ленинистом», не принимал ленинскую теорию «партийности» литературы - краеугольного камня всей так называемой марксистско-ленинской эстетики. Поэтому нетрудно представить, с каким количеством проблем ему пришлось столкнуться при работе над диссертацией. Говорить о «ревизионизме» было бы недостаточно, а бедному Метченко, наверно, впервые в его карьере человека власти попался крепкий орешек. Силы были неравны: Метченко обладал властью, которая обеспечивалась не только его положением академического «барона», но и возложенной на него партией ролью стража идейной чистоты. Но Веэс был иностранцем, к тому же под защитой «братской партии», и поэтому достопочтенный профессор не мог обращаться с ним как с каким-нибудь там аспирантом - подданным режима, то есть попросту перекрыть ему все пути, кроме «самокритики» и капитуляции. История этого поединка тянулась долго и теперь, спустя многие годы, кажется даже забавной. Закончилась же она сценой, когда Веэс, выйдя из себя, чего с ним почти никогда не бывает, высказал Метченко и его коллегам все, что о них думал. Когда после этого он вернулся в свою комнату в общежитии, его жена была поражена все еще кипевшей в нем яростью, которая выявила ей незнакомую сторону характера ее супруга.

У этой истории был и откровенно комический поворот: до ее финальной фазы, когда Веэс с некоторой долей наивности еще пытался найти какой-то выход, он послал в Рим, в руководство компартии часть своей диссертации с просьбой провести экспертизу: действительно ли написанное им такое антимарксистское? Официальный ответ из Рима сводился к тому, что там не видят в его работе ничего криминального, но все же лучше не обострять ситуации и найти компромисс, мол, впервые диссертация иностранца бойкотировалась по «идейным» соображениям. И компромисс (возможно, с подачи итальянской стороны) Веэсу был предложен: если выбранная им тема слишком «трудная» и «рискованная», то почему бы не поменять ее на более «безопасную»? Новая тема гласила: переводы стихов Маяковского на итальянский.

Веэс, в котором злость уже перекипела, поблагодарил, как и подобает «светскому человеку», какого в нем видел Марио Аликата, но вежливо отклонил этот «компромисс», заявив, что поскольку срок аспирантуры подходит к концу, ему уже пора возвращаться в Италию, а не браться за новую тему под руководством профессора Метченко. Тем более что жена Веэса уже уехала в Милан, к его родителям, чтобы избежать осложнений при родах, потому что уже однажды в советских, не идеальных условиях они привели в прошлом к потере их первого ребенка.

Расставание всегда тяжело, особенно если ты любишь тот мир, в котором прошла часть твоей жизни, а Веэс любил свой русский, советский, московский микромир, который состоял как из друзей, так и из врагов. Но и в заключительный момент этого периода с Веэсом приключилась очередная история.