Самолет без нее

Мэтр Легерн поднялся на возвышение. В тот день, 22 апреля 1981 года, в зале суда собралось человек тридцать — члены обеих семей, их родственники, адвокаты, свидетели, полицейские. Легерн первым делом обратился к полицейским.

— Господа! — произнес он. — Скажите, имелось ли на спасенной девочке какое-либо украшение? Цепочка? Кулон? Браслет?

Члены следственной группы недоуменно переглянулись. Комиссар Вателье, сидевший в первом ряду, закашлялся. Разумеется, нет! Если бы на ручке ребенка был надет браслет с выбитым на нем именем «Лиза-Роза» или «Эмили»! К чему клонит этот молодой нахал?

— Хорошо, — продолжил Легерн. — Мадам Витраль, скажите, носила ли малышка Эмили какое-либо украшение? Цепочку или браслет?

— Нет, не носила, — ответила Николь Витраль.

— Вы уверены в этом?

— Да.

Николь Витраль судорожно вздохнула, подавляя готовое вырваться рыдание, и сказала:

— Нет. Мы собирались подарить Эмили именной браслет ко дню крещения, после их возвращения из Турции. И заказали его в ювелирной мастерской «Лесер», в Офранвиле. Но не успели…

На сей раз она не смогла сдержать слез. Порывшись в сумке, она извлекла небольшой красный футляр удлиненной формы и протянула его судье Веберу. Затем сама открыла футляр и достала миниатюрный серебряный браслетик.

Хрупкая, бесполезная вещица.

По залу пронесся ропот волнения, затронувший даже скамью, на которой сидели Карвили.

На центральной плашке нарочито детским неправильным почерком было выгравировано: «Эмили» и дата рождения: «30 сентября 1980».

Позже я узнал от Николь Витраль, что эта сцена была заранее отрепетирована. Крещение действительно было назначено на будущий месяц, но браслет они пока не заказывали. Инсценировка была рискованной, но прошла на «ура». И момент был выбран точно. Момент для нанесения смертельного удара.

Молодой адвокат повернулся к Леонсу де Карвилю.

— Месье де Карвиль! Скажите, у Лизы-Розы было какое-либо украшение? Например, браслет?

Карвиль с тревогой смотрел на своих адвокатов. Судья Вебер повторил вопрос:

— Месье де Карвиль, прошу вас ответить мэтру Легерну.

Карвиль открыл было рот, но Легерн не дал ему заговорить.

Жестом фокусника он достал из толстой красной папки фотокопию счета, и не откуда-нибудь, а из дорогого ювелирного магазина «Филипп Турнер» на Вандомской площади.

Судья Вебер изучил счет. Он был выписан за золотой браслет, на котором было выгравировано имя «Лиза-Роза» и указана дата: «27 сентября 1980». На счете стояло число — 2 октября 1980 года. Неделю спустя после рождения Лизы-Розы.

Счет не доказывал ничего, ровным счетом ничего, но Карвилям впервые за весь процесс пришлось оказаться в оборонительной позиции, а никаких контраргументов у них заранее припасено не было.

— Месье де Карвиль, — продолжал Легерн. — Скажите, обычно Лиза-Роза носила на ручке этот браслет?

— Откуда мне знать? Я послал его сыну в Турцию сразу после рождения Лизы-Розы. Но, думаю, они надевали его девочке лишь изредка, по каким-нибудь особенным случаям. Это было дорогое украшение.

— Вы думаете? Или знаете наверняка?

— Я предполагаю.

— Благодарю вас.

Мэтр Легерн извлек из красной папки еще одну фотокопию — открытки, на которой стоял почтовый штемпель турецкого города Джейхана.

— Месье де Карвиль, вы действительно получили от вашего сына эту открытку через месяц после рождения Лизы-Розы?

— Где вы ее откопали? — рявкнул Карвиль.

— Вы получили эту открытку? — невозмутимо повторил адвокат.

Карвиль признался, что, да, получил. У него не было выбора. Дуб скрипел и шатался под порывами ветра.

— «Дорогой папа», — начал читать Легерн. — Я пропускаю детали, но вот пассаж, который способен нас заинтересовать. «Спасибо за браслет. Невероятно красивый. Должно быть, обошелся вам в кучу денег. Лиза-Роза теперь постоянно носит его на ручке. Сразу видно, что она — француженка».

Легерн замолчал. Молчал и потрясенный зал.

Мне не удалось выяснить, кто продал Карвилей. Подозреваю, что какой-нибудь мелкий служащий. Легерну эта открытка, наверное, стоила состояния. Она и правда была на вес золота. Хотя все в мире относительно. Если сравнить цену открытки со стоимостью четырехэтажного особняка на улице Сент-Оноре…

— Это ничего не доказывает! — возмутился адвокат Карвилей. — Это просто нелепо! Браслет мог быть убран в багаж. Его могло сорвать с руки ребенка во время падения…

Легерн ликовал:

— Был ли обнаружен браслет — или другое похожее украшение — на участке леса вокруг упавшего аэробуса? Насколько мне известно, полицейские обыскали там каждый квадратный сантиметр территории…

В зале заседаний повисла тишина. Молчал и комиссар Вателье. Он сидел, сунув руки в карманы кожаной куртки, подавленный тем, что молодой честолюбец в черной судейской мантии сделал за него его работу.

— Разумеется, нет. Не так ли, комиссар? Обнаружены ли на ручке ребенка какие-либо следы оторвавшегося браслета? Хотя бы крохотная царапинка или покраснение?

Он сделал хорошо рассчитанную паузу.