Самолет без нее

В 1995 году Матильда де Карвиль обратилась ко мне с вполне логичной просьбой: сравнить ДНК маленькой Лили Витраль с ДНК членов семейства Карвилей. С одной стороны, у меня оставались связи в криминалистическом отделе полиции; с другой — Матильда знала, что я поддерживаю дружеские отношения с Витралями. Поставьте себя на мое место. Разве я мог ей отказать? Думаю, вы понимаете всю сложность моего положения. Вечером я иду в гости в Витралям, а утром мчусь к Карвилям и докладываю, о чем шли разговоры у них за столом. Если я не ошибаюсь, именно в таких случаях говорят: сидит между двух стульев. Впрочем, не будем об этом. Мои личные переживания вам не интересны, и мне трудно вас за это осуждать.

С чисто технической точки зрения также возникали проблемы. Не мог же я просто так заявиться на день рождения Эмили Витраль с тортиком в руках и спросить у нее — или у ее бабушки — разрешения взять у девочки немного крови на анализ. Мне пришлось поломать голову, но в конце концов я придумал довольно ловкий трюк. Я принес в подарок Лили узкую вазу для одного цветка, предварительно позаботившись слегка ее надколоть с тем, чтобы ваза разбилась прямо у именинницы в руках. Моя затея сработала! Не успела Лили зажать вазу между большим и указательным пальцами, как та мгновенно рассыпалась. Смущенный, я бросился подбирать запачканные кровью осколки, которые лично отнес в помойное ведро, — кроме тех, что сунул себе в карман, где лежал заранее подготовленный пластиковый пакет.

Детский мат в три хода. Никто ни о чем не догадался.

Несколько дней спустя я получил ответ. Если я скажу вам, что мучился угрызениями совести, то вы лишь презрительно ухмыльнетесь. Тем не менее я упоминаю об этом — иначе вам не понять, почему я попросил своего человека в полицейской лаборатории выдать мне результаты анализа в двух экземплярах. Один и тот же анализ. Два конверта. Один — для Матильды де Карвиль, второй — для Николь Витраль. Каждой из них я вручил по конверту в собственные руки.

Равенство во всем.

Таким образом, и та и другая уже три года знают правду. Наука сказала-таки свое веское слово.

Ну вот. Я имел полное право на этом остановиться. Я сделал свое дело. Оба конверта вручены адресатам. Чао, бабули! Дальше разбирайтесь сами!

Но я человек, а не ангел. Не стану отрицать, что я не смог противостоять искушению. Разумеется, я ознакомился с содержимым конвертов. Вы только представьте себе: пятнадцать лет поисков, и все впустую. Да я набросился на эти результаты с таким же вожделением, с каким отсидевший пятнадцать лет в одиночке заключенный накидывается на первую попавшуюся шлюху.

Неслучайное сравнение. Результат оказался таким, что… Боюсь, мне не хватит цензурных слов, чтобы передать вам свою реакцию.

Сказать, что я был удивлен, значит сильно приукрасить истину. Я так и сел — задницей на пол, если вспомнить, что все это время я балансировал между двумя стульями. Складывалось впечатление, что кто-то там наверху — то ли сам Господь Бог, то ли ангел-хранитель горы Мон-Террибль, — просто над нами издевается.

Полагаю, именно результат теста ДНК стал той последней каплей, которая переполнила чашу моего стоицизма и подтолкнула меня на путь, ведущий к беспросветной депрессии. Нелепый, смехотворный результат! Все, что я делал на протяжении пятнадцати лет, все, чего я добился, пошло псу под хвост. Что мне оставалось? Только последовать туда же…

Несмотря ни на что и после 1995 года я продолжал сохранять полную лояльность по отношению к своей работодательнице, старательно изображая из себя верного служаку. Я не бросил расследование, хотя оно давалось мне все труднее. Да и с былой прытью было покончено. Назым уже некоторое время со мной не сотрудничал. Он подрабатывал где придется и иногда помогал Аиле, торговавшей шаурмой на бульваре Распай.

В декабре 1997 года я предпринял последнее паломничество на гору Мон-Террибль. Здесь я добыл недостающую часть головоломки — далеко не самую пустячную. Впрочем, судите сами.

Итак, я отправился в Юра, рассчитывая напоследок насладиться местными деликатесами: сырами канкойот и конте и вином арбуа из запасов Моники Женевэ, а заодно еще раз обшарить окрестности. Мой личный Лурд.[14] Как истый паломник я тоже питал надежду на чудо, прекрасно зная, что чудес не бывает.