Самолет без нее

2 октября 1998 г., 11.42.

Аиля Озан механически резала жареную баранину для шаурмы. Острый нож отсекал один за другим тонкие ломтики мяса. Аиля на них не смотрела. Она думала о другом. Мысли не мешали ей работать, напротив, дело шло быстрее, если не приходилось отвлекаться на болтовню с посетителями.

Перед ее лавчонкой на бульваре Распай уже выстроилась очередь, как всегда в это время дня. У Аили здесь были свои постоянные клиенты.

Аиля старалась не показывать, что нервничает, но она волновалась. Страшно волновалась. Вот уже два дня от Назыма не было ни слуху ни духу. Обычно он себе такого не позволял. Острый нож продолжал крошить мясо. Аиля представила себе, как проводит машинкой по затылку, шее и вискам Назыма. Она обожала стричь своего великана. У Аили немного дрожали руки, но, когда она стригла или брила Назыма, в них неизменно появлялась твердость.

Аиля была женщиной неробкого десятка. Ей много чего пришлось пережить, когда после государственного переворота, случившегося 12 сентября 1982 года, они с отцом бежали из Турции в Париж. В то время ее отец занимал ответственный пост в Демократической левой партии и чудом избежал ареста. Всего за несколько дней военные схватили и отправили за решетку тридцать тысяч оппозиционеров. Почти все их родственники оказались в тюрьме.

Она приехала в Париж с пустыми руками — ни вещей, ни денег, ни друзей. Ей было тридцать восемь лет. По-французски она практически не говорила. Образования или профессии не имела.

И она выжила! Человек может выжить в любых условиях, стоит только захотеть.

Она открыла на бульваре Распай одну из первых в Париже палаток с шаурмой. Французы обходили ее заведение стороной: что за идея — есть жареное мясо посреди улицы, где летают мухи и пыль стоит столбом! Зато ее услугами охотно пользовались турки, греки, ливанцы, югославы. Так она познакомилась с Назымом.

Он приходил каждый день, в двенадцать часов. Конечно, она сразу его запомнила — с такими-то усами! Почти год — ровно триста шестьдесят раз, Аиля подсчитала, — он покупал у нее шаурму, а потом пригласил на обед в турецкий ресторан. Шикарный ресторан на улице Алезия. С тех пор они не расставались. Почти не расставались.

Они поженились и поклялись друг другу в вечной любви.

Аиля вздрогнула.

Почти не расставались.

За исключением этих проклятых поездок в Турцию с Гран-Дюком, расследовавшим эту проклятую историю с девчонкой из богатой семьи, погибшей при крушении самолета. Частный сыщик на побегушках у миллиардеров. Аиля завернула в фольгу три порции обжигающе горячей шаурмы и крикнула:

— Номер одиннадцать! Номер двенадцать! Номер тринадцать!

Клиенты послушно, как школьники, поднимали руки. Каждый протягивал ей бумажку с номером. Аиля не могла работать быстрее — у нее не сто рук. Она бросила в кастрюлю с кипящим маслом пакет замороженной картошки.

А ведь она надеялась, что со всеми этими историями покончено. Благодаря ресторану — если, конечно, ее палатку можно назвать рестораном, — она скопила немного денег, по чуть-чуть откладывая каждый день. И получилось не так уж мало.

Она уже не в том возрасте, чтобы таскать сумки с мясом и жечь руки горячим маслом. Она мечтала вместе с Назымом вернуться в Турцию, воссоединиться с родными и близкими. Она сотни раз считала и пересчитывала свои средства — их почти хватало на приобретение домика на побережье, близ Антакьи. В тех краях не бывает плохой погоды. И они с Назымом проведут там оставшуюся часть жизни. Лучшую ее часть.

Куда он только подевался, осел упрямый? В какую авантюру позволил Гран-Дюку втянуть себя?

Еще три листа фольги. Она завернула еду аккуратно, словно упаковывала подарки.

Номер четырнадцатый. Номер пятнадцатый. Номер шестнадцатый…

«Это в последний раз, — обещал ей Назым. — В самый последний раз!» Два дня назад, когда ему позвонил Кредюль, он пришел в жуткое возбуждение. Глаза загорелись как у мальчишки. Аиля любила этот его мальчишеский взгляд. Он обнял ее и приподнял, словно она весила не больше перышка. Только Назым так мог.

«Мы разбогатеем, Аиля! Поработаю в последний раз, и мы разбогатеем!»

«Богатство? Зачем оно им? Они и так богаты — денег на покупку домика в Антакье почти достаточно».

«В последний раз? Обещаешь?»

У Аили тряслись руки. Нож дрогнул в ее руках и вместо тонких полосок мяса на поднос упала какая-то неаппетитная каша…

Чем больше она думала, тем сильнее рос в ней страх. Почему он молчит? Почему не звонит? Даже уезжая в Турцию, Назым обязательно звонил ей каждый день. Кредюль тоже не подходит к телефону. Дома у него никого. Она названивала туда два дня подряд. Ожидание с каждой минутой становилось невыносимей. Ее терзали самые мрачные предчувствия. Не будь последних клиентов, она бы бросила все и помчалась на улицу Бют-о-Кай, к Гран-Дюку. Да, так она и сделает. Вот отпустит последних посетителей…

Номер семнадцатый. Номер восемнадцатый…