Самолет по имени Серёжка

– Ну, когда идет весенний сев, не все поля засевают, некоторые оставляют, чтобы земля отдохнула! Называется – пар… Старик объяснял, что и пространства в разных измерениях должны отдыхать от людей. Тем более, что люди постоянно делают глупости: воюют, природу портят… Второй раз пустынные пространства вредных людей на себя не пустят. Знаешь почему? Потому что каждое Безлюдное пространство сделалось живым. Люди ушли, а оно как бы сохранило человеческую душу…

– Да, ты говорил…

– Ну вот! Злых людей Пространство будет отталкивать!

– Серёжка! А нас-то почему башни не пускают в проход между собой? Ведь от тебя и от меня – никакого зла…

– Дело не в нас. Просто главный вход заперт для всех. Чтобы люди там раньше срока не разгадали тайны.

– Какие?

– Кабы знать…

Мне отчаянно захотелось опять туда, на заброшенную заводскую территорию, с ее дремлющими нераскрытыми тайнами.

И как раз мама заглянула в комнату.

– Милостивые государи! Я не буду возражать, если вы отправитесь на прогулку. Сейчас придет Надежда Михайловна, и мы займемся генеральной уборкой.

– Мы можем помочь! – героически предложил Серёжка (вот уж усердие не по разуму!).

– Конечно, можете! Самая лучшая помощь, если вы исчезнете из дома до обеда и не будете путаться под ногами.

Сначала мы отправились к Сойке – я взял для нее «Остров погибших кораблей» (она ведь любит про море).

На крыльце бревенчатого, осевшего в землю Сойкиного дома стояла седая старуха в засаленном бархатном халате. Она была похожа на актрису-пенсионерку, которая на старости лет приохотилась к выпивке. Сразу ясно – Сойкина бабушка.

Серёжка бесстрашно сказал:

– Здрасте! Сойка дома?

Старуха глянула на нас с горделивой скорбью:

– Да, молодые люди, да! Моя девочка дома. Но общение с ней, к сожалению, невозможно. Врач признал у нее корь. Моя кормилица схватила инфекцию, когда пыталась добыть для меня кусок насущного хлеба… А теперь нам не на что даже купить лекарство…

Она явно врала. Но Серёжка деловито сказал:

– Давайте рецепт.

Мы лихо смотались в аптеку. У Серёжки и у меня нашлись кое-какие деньги, на таблетки и порошки хватило. Мало того, мы у лоточницы на углу Сварщиков и Паровозной купили желтый банан. И отдали его Сойкиной бабке вместе с книгой и лекарствами.

Отставная театральная контролерша благодарила нас величественно, как народная артистка. Мы обещали заглянуть завтра и наконец отправились туда, куда так стремились моя душа…

По правде говоря, я был даже доволен, что Сойки нет с нами. Жаль, конечно, что она заболела, но… зато никто не помешает нам с Серёжкой быть вдвоем и говорить о самом главном – о тайнах Безлюдных пространств и о полетах в заоблачных мирах.

Чтобы успокоить совесть, я сказал:

– Корь – это ведь не очень опасно. Только красная сыпь появляется, и надо, чтобы в комнате не было много света. Я болел, знаю…

Серёжка промолчал. Он, кажется, читал все мои мысли.

Мы прошли на заброшенную территорию в обход башен и опять оказались в стране уснувших механизмов, замерших локомотивов, пустых цехов и ржавых эстакад. Опять – звенящая тишина, бабочки, чертополох и розовый кипрей выше головы.

Мы находили удивительные вещи.

В каменной будке тихо качался большущий – от пола до потолка – маятник с чугунным, изъеденным оспинами диском. Качался сам собой, без всякого механизма и гирь.

– Не трогай, – прошептал Серёжка, когда я хотел коснуться толстого стержня. Я отдернул руку.

Потом мы увидели бетонную трубу – с метр в поперечнике и метров пять длиной. Труба наклонно лежала на подпорках с поржавевшими роликами и была похожа на громадный, нацеленный в небо телескоп. Мы заглянули в трубу снизу… и разом ойкнули. Небо, которое виднелось в трубе, было темно-синим и звездным! Среди звезд неспешно проплыл светящийся диск. Летающая тарелка?

Мы говорили вполголоса, и ощущение, что что всюду с нами ходит кто-то третий – молчаливый хозяин, – не оставляло нас…

В просторных цехах с пробитыми крышами и сводчатых ангарах чуткое эхо повторяло наш самый тихий шепот. А рупор-динамик на решетчатой мачте сварливо сказал:

– Московское время четырнадцать часов. Передаем последние известия… Обедать не пора, а?

Мы даже присели.

По знакомому телефону в кирпичной будке я позвонил маме, сказал, что мы гуляем по окрестным переулкам, немного увлеклись и поэтому опоздаем к обеду. Мама не рассердилась.

Мы выбрались на просторную, в белых зонтичных цветах лужайку, Серёжка закатил меня с креслом в тень пробитой цистерны, а сам сел напротив – на вросшее в землю вагонное колесо.

И тогда я сказал то, что раньше никак не решался. Потому что, если Серёжка откажется, значит, никаких Туманных лугов, и Заоблачного города, и Старика – ничего нет. Сломанная палочка – разве доказательство?

– Ты можешь прямо сейчас… вот здесь… превратиться в самолет?

Серёжка отозвался совсем обыкновенно:

– Превратиться-то – пожалуйста. Только взлететь нельзя, мало места. Да и опасно – увидят…

– Не взлетай, просто превратись! Хоть на секунду!