Самолет подбит над целью

"Идут наши, идут, - радостно забилось сердце летчика. - Эх, скорее бы добраться до них!"

Хозяин прошел в дом.

- Шкуру ему спасать надо, а он все о сене своем печется, - пробурчал Пузанок, как только зашел в сарай.

- Как там на улице, никого нет? - спросил у него Георгий.

- Вроде пусто, идите.

Георгий взял автомат, нащупал лестницу и спустился вниз. На улице было темно и безветренно. В тусклом пучке света, проникающем из окна дама, плавно опускались крупные хлопья снега.

- Идите, а я тут останусь, покараулю, - Пузанок показал на ступеньки. - Там налево дверь в комнату.

Карлов поднялся на высокое крыльцо и, повесив автомат на шею, потянул ручку. Дверь открылась. Перед ним были темные сени, слева-узенькая светлая полоска от неплотно прикрытой двери.

- Пузанок, ты? - услышал он голос хозяина.

Георгий распахнул дверь, вошел в комнату.

Хозяин сидел за столом и держал в руке большой ломоть хлеба. В длинных, висящих почти до подбородка усах путались крошки. При виде летчика его густые рыжеватые брови прыгнули вверх, образовав на лбу .множество складок. На какое-то мгновение он так и остался сидеть с полуоткрытым ртом.

Потом с трудом проглотил хлеб и спросил:

- Ты откуда такой взялся, сокол ясный? Теперь он пристально разглядывал летчика. Глаза превратились в узкие щелки.

- С неба свалился! - громко произнес Георгий. - Решил проведать, как поживаете.

Из-за печки вышла жена хозяина, не успевшая еще снять с головы серый шерстяной платок, а из другой комнаты - Надежда Ивановна. Лицо одной исказилось от страха, она поднесла к губам растопыренные, согнутые пальцы, другая напряженно наблюдала за Карловым.

Георгий покосился на печь, увидел висевшую на гвозде шубу и на полу под ней большие серые валенки.

- Вот что, хозяин. Зашел я к тебе ненадолго, не бойся. Хочу поменять у тебя меховой комбинезон и унты на шубу да на валенки. Как мыслишь - стоит?

- Стоит-то стоит, да куда с этим сунешься, заберут ведь сразу, - как бы прикидывая, медленно протянул хозяин и почесал затылок. "На ловца и зверь бежит", - подумал он.

Дело в том, что, побывав у сына, хозяин узнал о тяжелом положении немцев на берегу Волги. Сын рассказал ему, что уже идет эвакуация тыловых учреждений, что по железной дороге проходит много санитарных поездов, набитых ранеными. Старик понял - на днях немцев выметут из этих мест. Сын намеревался уйти с ними.

Всю обратную дорогу старик мучительно думал, как он будет оправдываться перед Советской властью за то, что сын служил в полиции, за то, что сам он жил в дружбе с гитлеровцами.

"А коли спрятать, спасти этого летчика? Показать свою преданность русским? Конечно, так и сделаю", - мигом решил он, и лицо его засияло приветливой улыбкой.

- Что же ты стоишь? Проходи, садись, коли зашел, - пригласил хозяин. Только в гости-то с оружием не ходят, - кивнул он на автомат и тут же спросил: - Как там, далеко ли наши? Скоро придут-то?

- А ты что, заждался? - усмехнулся Георгий и, всматриваясь в старика, стремился уловить его ускользающий взгляд. "Хитрый, предаст", - подумал летчик. - Дня через три-четыре будут здесь, - обманул он.

Хозяин неестественно оживился:

- Вот это хорошо! На это время можешь у меня спрятаться, не выдам. У меня тут живет один окруженец, не жалуется. Да вот с Ленинграда эвакуирована, - хозяин, ища поддержки, обернулся к Надежде Ивановне.

- Шубу-то с валенками давай пока, - сказал Георгий.

- Да ты садись, раздевайся. А шуба... вон она, у печки висит, да и валенки как раз около. Небось хороши будут?

Карлов пододвинул к двери табурет, снял унты и начал стягивать комбинезон. Автомат он предусмотрительно поставил к стене рядом с дверью.

Хозяин внимательно разглядывал орден Красной Звезды и два кубика в петлицах на гимнастерке летчика. "Командира, орденоносца спасу. Обязательно должны оправдать".

- А ты, мил человек, подтвердишь, когда наши придут, что я тебя от немцев прятал? - спросил он.

Георгию все стало ясно. "Мной спасаешься? Убить тебя мало, шкура продажная, - подумал он. - Ну да ладно, наши скоро придут, разберутся".

- Как же, доберусь до своих и сразу же сообщу командованию, кто меня выручил. У нас за спасение людей даже ордена дают.

- И чего тебе так торопиться? Еще поймают. Прячься у меня в сарае. Кормить буду, - пообещал хозяин. - До меня никто не сунется, а немчуры проклятой нету поблизости. - Он нарочито зло выругал оккупантов.

- Да нет уж, пойду, - отозвался Георгий, надевая на себя старую, заплатанную шубу. - Мне бы шапку еще...

- Мать, дай-ка ему мой треух, - крикнул хозяин.

- Вы меня на лошади через Маныч перевезите, а дальше я сам добираться буду.

- Лошадь-то вся в мыле, я ведь только приехал, - принялся объяснять хозяин. - Пересиди хотя до завтрашней ночи на сеновале, завтра тебя мой парень отвезет.

Карлов задумался. Действительно, на уставшей лошади далеко не уедешь...