Самолеты летят к партизанам (Записки начальника штаба)

Полк приступил к полетам в разные районы партизанской Белоруссии. Летчики докладывали об отличной погоде. Все шло хорошо, и мы радовались успешным полетам. Утром 13 марта ко мне вошел представитель белорусских партизан.

— Привез маленькое изменение к плану полетов и большую просьбу, — сказал он, поздоровавшись. — Да вы прочтите сами. — И вручил мне пакет.

В нем оказалась небольшая записка:

«Гризодубовой. Прошу Вас в ночь с 13 на 14 марта послать самолет с посадкой к партизанам Кличевского района на площадку Голынка. Калинин».

— Почему такая спешка?

— Видите ли, командир партизанского отряда Яхонтов радирует: «Стол размокает».

«Странно», — подумал я, но, привыкнув к зашифрованным разговорам, понял так: «стол» — это аэродром, а «размокает» — оттаял грунт и скоро невозможно будет сажать самолет в Голынку. Вот, наверно, и забеспокоились кличевские партизаны. Звоню в Москву Калинину.

— Петр Захарович, — начал я, — сегодня посадить самолет в Голынку никак нельзя. Летчик Бибиков, которого так восторженно встречали в Усакинском лесу, в декабре погиб. А без просмотра площадки посылать другого летчика… сами понимаете. Тем более площадка размокла.

— Слушайте, Верхозин. Передайте Гризодубовой, что все будет в порядке. Стол размокает, но площадка хорошая.

— Что-то крутят партизаны, — недоумевали мы.

Гризодубова решила послать в Голынку экипаж Степана Запыленова.

— Сбросьте боеприпасы с парашютами и посмотрите площадку, — сказала она летчику. — В следующую ночь будете на нее садиться.

Степан Семенович после поломки самолета в Смелиже летал к партизанам больше, чем его подчиненные. Наученный горьким опытом в Брянском лесу, Запыленов, чтобы лучше изучить площадку, попросил Валентину Степановну разрешить слетать в Голынку с выброской груза и на вторую ночь. Два дня раздавались телефонные звонки из штаба белорусских партизан. Разговор неизменно заканчивался одной и той же просьбой: «Сажайте самолет в Голынке, стол размокает».

В ночь на 16 марта Запыленов летал к партизанам Кличева с посадкой. Утром за завтраком, слушая неторопливый рассказ (правда, говорил больше штурман Виктор Дмитриевич Зайцев), я будто сам побывал в Усакинском лесу. На партизанском аэродроме собралось много народу. Людям хотелось увидеть свой, советский самолет. И когда из него неторопливо вышел высокий, чуть сутулый, в кожаной тужурке летчик, партизаны встретили его, как самого родного и близкого человека, с которым давно не виделись. Пока разгружался самолет, летчик и командир партизанского отряда обменивались новостями и взаимными просьбами.

— Прикажите, пожалуйста, — говорил Запыленов, — срубить вон то дерево, что стоит напротив крайнего костра. Оно будет мешать взлету.

Командир тут же отдал приказание.

— Просьба к вам, — сказал он Запыленову. — Привезите медикаменты. Есть у нас легкораненые, могли бы их подлечить в отряде. А тяжелораненых 50 человек. Их обязательно нужно вывезти на Большую землю. Не выживут здесь. Мы просим вас прилететь к нам с посадкой еще раза три.

— Всех вывезем, — заверил Степан Семенович, — лишь бы аэродром ваш не размок.

— Да что вы, аэродром наш не хуже Центрального в Москве. Ангаров только не хватает.

— А что же вы радируете, что стол размокает?

— Ну, так это стол, а не аэродром, — рассмеялся Яхонтов. — Сегодня отправляем его с вами в Москву, а заодно и хозяина стола увезете.

Запыленов, слушая, еще больше удивлялся и не понимал, о каком столе идет речь.

— Вы думаете, в Москве столов не хватает?

— Да, такого и там нет. Наш стол… Его показывать никому нельзя… — Яхонтов недосказал: к Запыленову подошел штурман экипажа Зайцев.

— Самолет загружен, темного времени остается мало, надо улетать, — сказал он.

— Какая загрузка?

— Нормальная, товарищ капитан: семнадцать раненых, пять детей и один человек с запакованным в рогожу столом.

Пожали Яхонтову руку.

— А о столе вы мне завтра расскажете, — попросил Запыленов.

В сопровождении большой группы партизан пошли к самолету. Каждый, говоря «до завтра», жал по-дружески, изо всей силы руки Запыленову и Зайцеву, изливая свои чувства к представителям Большой земли.

В полете Запыленову не удалось поговорить с хозяином стола.

На аэродроме к самолету подъехал небольшой автобус Белорусского штаба. Пока я разговаривал с летчиком о состоянии партизанского аэродрома Голынка, стол перенесли в автобус и увезли вместе с его хозяином в Москву. В тот день мы так и не узнали, что за таинственный стол привез Запыленов.

В следующую ночь, когда закончились приветствия в адрес прилетевших летчиков, командир партизанского отряда Яхонтов взял Запыленова под руку и повел к ярко горевшему костру.

— Ну ты и молодчина. Если бы в Москве знали, сколько сил придает самолет партизанам, и чаще слали к нам на помощь вот таких летчиков, ей-богу, Гитлеру капут был бы намного раньше. Слушай, Степан. Решили мы вам подарок в знак нашей партизанской дружбы преподнести. — С этими словами Яхонтов протянул руку. — На, бери, это от нас летчикам на память.

При свете костра Запыленов увидел в руке Яхонтова лист бумаги.