Самолеты на земле — самолеты в небе

Каждый раз, когда бабушка рассказывает семейное предание о большом дереве, я словно сам вижу цветной сон. Гигантское дерево вырастает во дворе армянского дома в Баку, разрушенного во время погрома тысяча девятьсот восемнадцатого года, — дома с фруктовым садом, где погибли больной отец, которому снился этот сон, мать и две дочери, не пожелавшие оставить его одного и спрятаться у соседей. Третья дочь, Софья, рассказывающая этот сон, осталась в живых, поскольку находилась тогда уже в Петрограде на партийной работе.

— …Отец заснул на террасе перед заходом солнца, и ему приснилось дерево, которое выросло на глазах и стало таким большим, что заслонило весь город. Отец говорил: огромное дерево одним взглядом не охватишь. Он верил в сны, хотя был адвокатом, культурным человеком.

Бабушка поправляет пучок мягких, чуть вьющихся седых голос, из-под которых на висках и сзади пробились черные молодые пряди. Словно ей удалось договориться со временем и начать жить в обратном направлении: от старости к юности.

— …Тогда отец сказал: я знаю, к чему этот сон. Это древо нашего рода, который будет жить, множиться и не прервется вовеки. Кто-нибудь из моих потомков прославит его. Не тебя ли имел он в виду? — Лукавая улыбка. Нижняя губа предательски наползает на верхнюю.

Никогда в жизни не снились мне такие прекрасные сны. Вероятно, подобный философический сон может присниться человеку только в старости; только в возрасте, которому свойственны мудрость и созерцательность, можно так смело и необычно истолковать его. Ну а перед тем человек долго сидит на террасе, наблюдает за причудливой игрой света, когда и наяву в неверных контурах неба и облаков может привидеться гигантское дерево.

— Сынок, — спрашивает мама, — значит, теперь, когда тебя утвердили доцентом, с деньгами стало немного легче?

— Да, конечно, легче, — говорю я, но уже одной бабушке, потому что мама, увлеченная заботами по дому, не выслушав ответа, уходит с веранды.

— В этом году из-за ремонта веранды, крыльца и колодца все вверх дном: полная денежная неразбериха, — говорит бабушка печально. — Долгов наделали. За Машино новое платье еще не расплатились. Но ведь и в самом деле красивое, правда?

Так, неожиданно, без каких-либо усилий с моей стороны, я узнал тайну Роберта. Мне и в голову не могло прийти, что мама вздумала разыграть или обмануть меня. Просто я столкнулся с одной из ее фантазий, с мифом, настолько слитым с ее повседневной жизнью, что расчленить их было бы невозможно. Подобные фантазии существовали так же реально, «на самом деле», как для древних были реальны боги, живущие в них и вне их одновременно. Я всегда завидовал этой маминой способности.

Бабушка недоуменно смотрела на меня, потому что я засмеялся вроде бы совсем некстати. Я достал бумажник.

— И не думай, — возмутилась она. — Этого еще не хватает. Убери, пожалуйста.

Я настаивал:

— Пусть будет маме подарок от меня. Обычно ей трудно угодить, а тут такая удача.

— Тогда отдай сам.

— Прошу тебя, заплати за платье, но так, чтобы мама не знала.

Наконец-то и я мог выступить в роли графа Монте-Кристо.

В эту минуту мама появляется на пороге, и за ней ее хвост — Маринка.

— Ты, кажется, сказал, сынок, что тебе нравится мое новое платье? — Мама вылавливает из нашего разговора последнее слово и подхватывает его, точно принимает эстафету игры в города. — По-моему, оно мне идет.

— Да, — говорю, — очень нравится. На редкость удачное платье.

Мама счастлива.

— Ну как вы там живете? Как малышка?

— Часто вспоминает тебя. Своим друзьям рассказывает, что ее бабушка рисует лучше всех.

— Ради бога, Андрюша. Я не настолько стара. За мной еще мальчики ухаживают. Неужели и в самом деле она называет меня бабушкой? Пусть лучше зовет Машей, в крайнем случае, татик^[2], но только не бабушкой. Я категорически против.

— Так и передам ей.

— Ты бы как-нибудь привез ее к нам. — Бабушка смотрит на меня с мольбой.

— Конечно, ей хорошо пожить у нас летом, — вторит мама и отводит меня в сторону. — В этом году, Андрюша, все равно бы ничего не получилось. У нас с деньгами было туго, и бабушке с двумя ребятами никак не справиться.

— Конечно, конечно… У меня есть деньги. Я дам.

— Вот еще! Оставь свои барские замашки! Самим небось не на что жить… Мы, сынок, обойдемся. А в будущем году что-нибудь придумаем с Лелечкой.

Это ритуал. И родился он вместе с Лелей, моей дочерью, и существует уже пять лет. Ритуал так и называется: «В будущем году что-нибудь придумаем». Мы с Катей каждый год снимаем дачу под Москвой, мама обижается, называет это прихотью и легкомыслием, и неизбежно мы сходимся на том, что на будущий год уж непременно что-нибудь придумаем.

— Почему вы не приехали все вместе? — спрашивает вдруг бабушка.

— Катя не могла. Она… что-то неважно себя чувствует.

Мама вовремя приходит на помощь.

— Должно быть, у нее грипп?

— Грипп, — соглашаюсь я поспешно. — В Москве эпидемия.

— И ты оставил ее одну с ребенком?

— Нет… То есть да, но… Она ходит. У нее легкий грипп, бестемпературный.