Самолеты садились на льдину

Несмотря на чрезвычайно тяжелые метеоусловия — туманы, неистовые пурги с ураганными ветрами, обледенение машин, отсутствие аэродромов, точных карт, «вранье» компасов, — задание было выполнено. Трудности усугублялись частыми отказами материальной части, впервые работавшей в таких условиях. А при посадке на лед бухты Тихая (Земля Франца-Иосифа) замаскированный снегом выступ льдины срезал лыжу самолета СССР Н-128, и он скапотировал (перевернулся на спину) и разбился. У самолета Водопьянова СССР Н-127 на старте в Москву отказал мотор — оборвался шатун цилиндра. Таким образом, обе машины летать уже не могли. Но попасть в Москву необходимо. Никаких мастерских, разумеется, на Земле Франца-Иосифа не было. Ждать ледокола? Но это почти полгода! Тогда мы решили из двух самолетов сделать один. Риск огромный, ведь на самолете, собранном из двух негодных, предстояло пересечь два моря — Баренцево и Карское. Но мы верили в золотые руки бортмехаников Ф. Бассейна и И. Ивашина, в свой опыт и 20 мая благополучно сели на Центральном аэродроме в Москве. Правда, В. Махоткину и И. Ивашину пришлось провести полярное лето на Рудольфе. Так завершился первый в советской авиации высокоширотный перелет. А наш СССР Н-127, как чудо, был выставлен на всеобщее обозрение на площади Дзержинского в дни празднования 19-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции.

В том же году пароходы «Русанов» и «Герцен», преодолев льды, выгрузили на острове Рудольфа все необходимое для создания базы полюсной экспедиции. Отсюда в мае 1937 года мы доставили на полюс группу отважных папанинцев.

Полюсный отряд состоял из четырех четырехмоторных АНТ-6 и двухмоторного АНТ-7. Три АНТ-6 готовились для полета с острова Рудольфа на полюс и высадки на нем персонала станции: начальника И. Папанина, океанографа П. Ширшова, магнитолога-астронома Е. Федорова и радиста Э. Кренкеля. Четвертый планировался как вспомогательный, для доставки груза на остров Рудольфа. Двухмоторный был разведчиком погоды. На острове Рудольфа пурга, туманы, низкая облачность вынудили нас просидеть больше месяца.

Только 20 мая, с первым хорошим прогнозом погоды, головная машина командир М. Водопьянов, второй пилот М. С. Бабушкин, штурман И. Т. Спирин, бортмеханик Ф. Бассейн, инженер Н. Морозов, бортрадист С. Иванов — с четырьмя папанинцами, кинооператором М. Трояновским и начальником экспедиции О. Ю. Шмидтом на борту стартовала к полюсу.

Через семь часов радиосвязь с ними прекратилась… Что с самолетом? Только через сутки Кренкель вышел в эфир и сообщил, что все в порядке, сели благополучно. Льдину выбрали в 40 км за полюсом. Связи не было, так как рация самолета вышла из строя. Пришлось ждать, пока Кренкель развернет свою. Через несколько дней мы «получили» от Кренкеля хорошую погоду и по решению командования стартовали остальные самолеты, в том числе и «запасной», поскольку весь груз основные самолеты поднять не смогли. Но так как наш СССР Н-169 не имел специального радиотехнического и радионавигационного оборудования, мы должны были идти в строю ведомыми флагмана.

Над Рудольфом висела низкая сплошная облачность с полосами периодически проходящего тумана, не позволявшего после взлета собраться самолетам вместе. Решили встретиться через 100–120 км в зоне луча радиомаяка, на границе ясного неба и облачности, откуда уже строем следовать к цели. На старт машины вытягивал мощный трактор. Первым пошел, как полагается, флагман, через 20 минут — второй самолет. Когда на старт стали выводить нашу машину, лопнул стальной буксирный трос. Только через 35 минут взлетели и мы, взяв курс в точку рандеву.

Четко звучали сигналы радиомаяка, уверенно, как по рельсам, мы шли на встречу с товарищами. Через 35 минут были в точке встречи. Ослепительно яркое солнце, холодная голубизна неба и дикий хаос льдов под нами. Но, увы, самолетов не было. Мы поняли, что они, экономя горючее, не смогли ждать нас и ушли на полюс. Наша машина не имела радиокомпаса — прибора, без которого в наше время не летает ни один лайнер даже над населенной местностью. Главная радиостанция могла работать только в полете, ибо питалась электроэнергией от «ветрянки», которую крутит поток встречного воздуха. Но мы понимали, что несем основной научный груз, глубинную лебедку, значительную часть продовольствия. Вернуться на остров Рудольфа значило сорвать экспедицию, да еще подтвердить злорадные прогнозы западной прессы и радио о том, что большевики затеяли безумное предприятие, что высадка на полюс невыполнима, что нас ждет провал и гибель.

Обсудив создавшееся положение, мы решили идти к полюсу. Там сесть, уточнить свои координаты и потом перелететь в лагерь Папанина. Вскоре мы подошли к полюсу и, найдя, как нам показалось, пригодную льдину, сели, предварительно сообщив в эфир, что все благополучно и при первой возможности отправимся к Папанину.