Самолёт для валькирии

— Когда приземлишься — принесёшь мне. — бросил он загадочное. Зачем так — репортёр не понял. Впрочем, продолжение было ещё более странным с его точки зрения.

Григорий одел на голову кожаный шлем и широченные очки, закрывающие половину лица. Нацепил на себя лямки странного мешка, проверил ещё раз всё как на нём всё сидит и принялся разглядывать проплывающие внизу ландшафты.

Вскоре, однако, оторвался и полез к Ольге.

— Как и договаривались: не снижайся пока я не прыгну. Держи самолёт ровно. Я иду на затяжной. Чтобы поменьше болтаться в воздухе. Сделаешь круг над полем и после этого можно будет идти на посадку.

Ольга глянула на Григория. И как-то даже лихорадочно пожелала удачи.

— Всё будет пучком! — радостно заверил Григорий всех, чем ещё больше ввёл в замешательство и авиатрисс, и репортёра.

— Хорошо сидишь? — внезапно оскалившись в ехидной улыбке спросил Григорий у пассажира. — Хорошо пристёгнут?

Тот с готовностью закивал.

— Вот и сиди. Пока самолёт не приземлится. Уяснил?

Репортёр недоумённо закивал.

— И не дай бог мне мешать! — вдруг выпалил Григорий и для пущей убедительности показал репортёру кулак. Тот вообще потерялся. Но когда Григорий вдруг открыл дверь слева от себя, переполошился.

— Я сказал! Сидишь ровно и ничего не делаешь! — ещё больше напугал того Григорий перекрикивая рёв двигателя, ставший внезапно очень громким после отката двери назад…

— Пора! — вдруг выкрикнула Ольга.

— Эх! Как я люблю летать! — с каким-то нереально диким вожделением выкрикнул Григорий и неожиданно для репортёра рванул в открытую дверь. Он и ахнуть не успел, как салон опустел.

— Сиди и не дёргайся! — вдруг очень сурово крикнула Ольга, заметив порыв репортёра и вдруг, почти как сам Румата выпалила. — Всё под контролем!

Ольга верила «господину Румате». Она просто ЗНАЛА, что с ним ничего не может случиться плохого…

А меж тем, грандиозная толпа собравшаяся на поле возле недавно расчерченной ВПП заметила летящий в вышине самолётик и взорвалась приветственными криками. Но вдруг, от самолёта оторвалась какая-то чёрная точка и начала падать. И когда на земле поняли, что падает не какой-то мешок, а именно человек, ибо вёл себя слишком осмысленно, начался массовый падёж дам. В обморок.

Да и мужики, когда увидели падающего человека обомлели. На поле воцарилась почти полная тишина. Только и слышно было как стрекочут в траве кузнечики и шелестит ветер в траве.

А там в небе, Григорий летел к земле раскинув руки и ноги, застабилизировав своё тело в потоках воздуха и в душе его звучала старая-добрая песня: