Самолёт для валькирии

Приезд делегации в Париж заметили только репортёры. И то, только потому, что ехал «ни кто иной как…». И Васю тут же взяли в оборот.

Тема та же — эбола. Василий, за беготнёй подготовки к Выставке уже подзабыл, что там в Англии происходит. Да и сами англичане последнее время не беспокоили. Видно всё-таки первый хаос преодолели, и теперь все мероприятия по карантину вступили в стадию рутины. Типа: «держать и не пущать, наблюдать издаля». Но, что Василий знал на этот момент, то и выдал.

Также насели и на генерала Кованько, как «виновника» многочисленных сенсаций, связанных с полётами самолётов и «пепелацев». А вот троица дам, во главе с Натин, благополучно просочилась сквозь заслоны газетчиков. Просто сделали вид, что они тут «не при чём», и вообще «мимо проходили». Благодаря этому именно дамы успели первыми не только достичь гостиницы, но и обследовать выделенные им помещения.

Ничего подозрительного обнаружено не было. Хотя, если исходить из того, что кому-то очень может приспичить подслушать разговоры в номерах, то возможностей такого было обнаружено много. Не сказать, что Натин это шокировало. Нет! Даже не удивило. Но всё, что она обнаружила немедленно по прибытию доложила обоим братьям.

Те приняли к сведению и решили что в номерах между собой, даже при своих, разговаривают только на санскрите. На всякий случай. Даже если ничего секретного обсуждать не предвидится. Чтоб всем слухачам кисло было!

Примерно через час по прибытию в гостиницу, прибыл курьер с посылкой. «Для сиятельной госпожи Юсейхиме», коряво выговаривая русские слова сказал курьер с изысканным поклоном отдавая коробку.

Приняв коробку она жестом задержала курьера и обернулась к Ольге. Та вопросительно посмотрела на прогрессоршу, но встретила такой лукавый взгляд, что стало слегка страшно. Тем не менее повинуясь жесту Натин подошла и открыла коробку.

Из них показались золочёные крылышки.

— Это что?! — не сдержала удивлённого возгласа Ольга.

— Вынь. — всё также сохраняя лукавое выражение лица сказала принцесса.

Ольга осторожно взялась за крылышки и потянула предмет вверх. На свет вылез… шлем!

— Я в этом летать должна? — догадалась и почти с обидой пробурчала Ольга.

— А ты надень! — вместо ответа приказала Натин.

Ольга, после секундного колебания надела и обернулась к большому зеркалу.

На данный момент шлем на голове выглядел несуразно, так как не сочетался с платьем. Но лицо приобрело вид воинственный, напоминающий что-то из читанного в детстве. Ольга поняла, что это только начало. Потом вспомнила наряд чёрной кожи, предназначенный для полётов и вся картинка сложилась.

— Я и не знала, что мы тут в маскараде участвовать будем! — обиженно высказалась она. Но Натин, удовлетворённая видом шлема подошла и слегка повертела его у Ольги на голове.

— Нигде не жмёт?

— Нет, госпожа Юсейхиме! — дисциплинированно ответила Ольга.

— Ну и замечательно. — удовлетворённо мурлыкнула Натин и обернулась к курьеру.

— Мы рады, что заказ выполнен вовремя и качественно. Передайте мои слова. — сказала она на французском.

Курьер церемонно поклонился и испарился.

— Удивлена? — насмешливо спросила Натин у Ольги переходя на русский. Собственно и так было видно, что та удивлена.

— Это Париж, милочка! И то, что мы тут замыслили сделать, называется «эпатаж». Чтобы наш бенефис, наши полёты запомнили не просто надолго, а навсегда! И чтобы через сотню лет вспоминали и поражались. Как недостижимому. А для этого нужны сакральные образы. Да, тут в Париже общество изрядно секуляризовано. Но мифы такая живучая вещь, что она у всех них в крови! И это мы используем… Тебе ничего не напоминает этот шлем?

— Греческих богов, госпожа! — как истовая студентка ответила Ольга.

— А ещё?

— Затрудняюсь ответить… — замялась та.

— А они это помнят! — как-то неопределённо ответила Натин и хитро ухмыльнулась.

— Из тебя выйдет симпатичная валькирия, милочка! — рассмеялась Натин созерцая наивно-непосредственное, и изрядно растерянное личико Ольги.

* * *

Говорят: «Дома и стены помогают».

А далеко от дома, очень быстро понимаешь эту немудрящую истину. Там, в Питере, при полётах, можно было позволить себе небольшие неполадки. Ну, сел бы, на своём мотодельтаплане, куда-нибудь. Всё равно сочтут за достижение. Хоть и меньшее, чем хотелось, но ДОСТИЖЕНИЕ. И всё потому, что «ОНО НАШЕ!».

Здесь, в Париже этой роскоши — небольших неполадок — позволить уже было нельзя. Потому, что ревнивые зубоскалы тут же объявят не о «частичном успехе», а «полном провале». Что недопустимо.

Поэтому, посовещавшись, для демонстраций решили не выделываться и лететь через весь Париж с окраин. Тем более, что длина разбега для мотодельтаплана очень небольшая метров сто. Ближайшим и удобнейшим местом для взлёта были Елисейские поля. Но для того, чтобы оттуда взлететь, надо было договариваться. У генерала Кованько были некоторые сомнения, что удастся быстро уговорить французов. Но всё обошлось.