Самолётиха

Запустили мотор, погоняла на разных оборотах, Евграфыч выдернул колодки и хлопнул по законцовке крыла, я добавила газу и порулила мимо полосы с НАПами в ожидании отмашки флажка финишёра, вот махнул и я пошла на взлёт. Вообще, посмотрела здесь на эксплуатацию НАПов. В распутицу НАПы используют без вопросов и радуются. А вот когда полоса сухая, многие предпочитают с НАПов только взлетать, а садиться на грунт, а многие и взлетать предпочитают с грунта. И когда я попробовала уточнить чем же это продиктовано, нет ли каких-то неучтённых факторов мешающих эксплуатации, мне всё объяснили привычкой лётчиков и какими-то нелепыми страшилками, дескать если грубо сесть на полосу НАПов, то секции можно вырвать и тогда они вздыбятся и можно сотню метров этих железяк своим самолётом собрать. Дальше, можно не продолжать, потому что и так понятно, что желающих на скорости в пару сотен километров в час насаживаться фюзеляжем на торчащие железки найти трудно…

А мне с моим хвостовым костылём НАПы в принципе не показаны, и я привычно взлетела с травы. Мой уже вполне знакомый курс был к площадке штаба стрелковой дивизии у деревни Прилуки, из которого посыльный доставит пакет в штаб армейской группы. На земле бушевали последние всплески лета, удивительные сентябрьские дни бабьего лета, а в небе курчавились кучевые горы ещё летних облаков в такой редкой на севере небесной сини. Лететь мне предстояло всего часа два. По прямой вышло бы в два раза меньше, но по рекомендованной прокладке я сначала летела через Будогощь на Любытино. Потом по Мсте поворачивала на запад и, срезая изгиб реки, по прямой выходила на Мсту ниже по течению, и в конце посадка у деревни Прилуки. В общем, ничего сложного, летала по этому маршруту раз семь. Свои первые полёты пыталась записывать, потом бросила, потому что смысла в этом не видела. Какие-то приметы и ориентиры запоминала и так, а вести на фронте дневники было порицаемым занятием. На этом маршруте у меня было уже две "норки" найдены, одна в самом начале, неподалёку от деревни Заднево, вот же придумали название для деревни. Шикарная "норка", там ещё и две просеки есть, одна правда старая, но под разными углами и обе облетела на разных скоростях. Вторая чуть похуже и немного южнее маршрута на речке Холова, но уж очень там лес красивый, матёрый и приметный издали с большой проплешиной болота в серединке. Южнее Будогощи на Новгородчине леса вообще более матёрые и болот гораздо меньше. В этой части Ленинградской области над многими зелёными такими милыми на вид проплешинами или лугами даже снижаться не хочется, слишком вероятно, что красивая на вид ровная поверхность – это подёрнутая мхом и травой поверхность бездонного топкого болота…

Старательно выписываю змейку, не залезая выше полутора сотен метров вверх, кручу головой и в зеркала выглядываю небо. Беспокойство не отпускает, на всякий случай прислушиваюсь к мотору, меняю режимы, погоняла, вроде ничего страшного. Внизу уже давно Новгородчина, вышла почти точно на Замостье, ушла направо по Мсте. Вот бы сейчас к облакам подлететь, вот же они, совсем рядом! Такие пушистые и красивые, как большие кучи распушенной ваты, а по земле скользят тени от них, до "норки" осталось километров тридцать…

Вот вы смотрели кино? Там перед каким-то ключевым поворотным опасным моментом музыка тревожная появляется, тона приглушаются, цвета словно становятся жёстче. Каждый знает, что в жизни так не бывает, никто поймавший темечком упавший с карниза шестого этажа горшок с фикусом не видел, как этот фикус ветром минут десять перед этим раскачивало, и как он качался в положении неустойчивого равновесия, перед тем как сорваться вниз. И никто в жизни никогда не слышит эту предваряющую тревожную музыку. Да и сам момент происшествия-удара горшка по голове «везёт» увидеть случайным единицам и то, далеко не всегда, обычно для окружающих свершение события начинается уже после того, как от вскрика или звука удара повернули голову и, наконец, сообразили, что же именно случилось, мысленно додумав и отмотав назад на несколько минут. Но каждый раз, глядя фильм, и слыша этот тревожный музыкальный подвод, мы ведемся на этот приём и ждём, готовы, как при барабанной дроби в цирке при исполнении смертельного номера.

Вот эта выверенная сценаристом предопределённость и есть "как в кино", но в жизни всё гораздо тривиальнее и без внешних звуковых и других эффектов, как тот самый неожиданный глухой удар горшка фикуса по темечку…