Самоотвод

Это что же! Ему с отцом спать?! Денис разочарованно отвернулся. Дурак. Напридумывал не весть что. Конечно, Веру не уложат практически с незнакомым парнем… Это вообще было бы странно. Одно дело, когда она случайно задремала, укладывая Аську спать, и совсем другое, если бы их сознательно положили вместе. Ему о таком даже мечтать не стоило. У Дениса вообще закралось подозрение, что Вера не воспринимает его всерьез. Как это ни обидно, но он для нее был, как та Аська, сопливым. Ну, ничего! Он еще покажет себя. Главное, что они уже подружились, а со временем… Глядишь, и ему повезет.

Галина Николаевна уложила Асеньку и вышла из комнаты. Вера уселась рядом на кровать. Погладила светленькую макушку, поцеловала лобик. Бедная кроха. Как же тяжело будет девочке, без мамы. Уже сейчас тяжело, а дальше только хуже будет. Почему так несправедлива жизнь? Вера не переставала задаваться этим вопросом… Вот и сейчас всякое полезло в голову, и спать не дает… Или это оттого, что она днем выспалась, сна ни в одном глазу? Поворочавшись с боку на бок, встала. Прошла по темному коридору в кухню. А там Егор сидит. Выходит, не одна она бессонницей мучается.

– Не спится? – шепчет Вера и подходит ближе. Егор вскидывает голову, смотрит на нее.

– Нет. Выспался днем.

– И я. Обычно здесь спится очень хорошо. Димка, даже когда был грудничком, здесь мог проспать ночь напролет. А дома вскакивал по пять раз за ночь.

– Аська, наоборот, спала хорошо. Выдует бутылку смеси, и спит часов до четырех. Как будто знала, что мне тяжело, и не хотела лишний раз доставлять неудобства…

– Она – золото.

– Я люблю их, знаешь… И так обидно, что они, по сути, несчастные…

Вера сглотнула. Видимо, выпивка развязала Егору язык. Сделала его более открытым и доверчивым. Вряд ли бы он делился подобными размышлениями на трезвую голову.

– Ты хороший отец, Егор. И они не настолько несчастны, как ты думаешь.

– Несчастны. Матери им не хватает.

– Да… Об этом я тоже сегодня подумала. Жаль, что так случилось с твоей женой. Как ее звали?

– Ленка… Мы с ней пятнадцать лет прожили.

– Ты любил ее?

– Любил, наверное… Жил ведь с нею. Старость планировал встретить… А теперь один. И знаешь, даже злость берет порой, хотя и понимаю, что нет ее вины в уходе. Глупость, да?

– Нет, Егор. Нет… Ты просто устал. Да и горе каждый человек по-разному воспринимает. Ты не сломался, какие бы мысли тебя не посещали. А злиться… Знаешь ли – это нормальная реакция. Хорошо уже то, что эмоции вообще остались. Лично я не всегда могла таким похвастаться. Иногда я себе сдувшийся шарик напоминала. И уже не хотелось ничего. Даже наказания для Григорьева.

– Ты проделала колоссальную работу.

– Да, – без ложной скромности заметила Вера. – Очень помогли люди. Соцсети. Знаешь… Мне повезло, что видео аварии с пьяным Григорьевым сразу слили в сеть. Иначе не было бы такого резонанса. А так люди увидели наглядно, возмутились произволом. Это очень помогло, когда дело пытались замять.

– Это неправильно – то, что мы с тобой обсуждаем.

– Да, прости…

– Мне не нравится, что я в этом деле прокурор.

– Почему? – Вера удивленно распахнула глаза.

– Ты мне понравилась. Я не хочу, чтобы между нами стояла работа.

Вера промолчала, сомневаясь, что можно ответить на такое признание. А ведь он тоже ей очень понравился. Было в Егоре что-то истинно мужское. Такое, что сразу бросалось в глаза. Какая-то сверхнадежность, необычайная стойкость, основательность… Для Веры в какой-то момент эти качества стали едва ли не основополагающими. Определяющими мужчину, как такового.

– Ты мне тоже понравился, Егор… Но ты сам понимаешь, что между нами ничего не может быть.

– Мы едва не поцеловались сегодня. И не говори, что не поняла этого.

Вера вспыхнула, но отрицать очевидное не стала. Наверное, так заложено природой – женщина не может не отреагировать на сильного самца. Сплошная биология.

– Я могу заявить самоотвод. И нам уже ничего не будет мешать.

– Как самоотвод? Зачем?! Ты единственный человек, который сдвинул это дело с мертвой точки, да без тебя бы… Нет! Никакого самоотвода! Я против.

Егор промолчал. Отвернулся, разглядывая бьющую в окно ветку.

– Я не Бог.

– Ты помог мне! Помог закону восторжествовать.

– Это – пафос.

– Называй, как хочешь. Но не отказывайся от нашего дела. Мне кажется, я больше не переживу потрясений, – шепчет Вера.

– Иногда, Вера, после мести становится еще хреновее.

– Ты сейчас говоришь о собственном опыте? Но ведь это не месть, Егор… Это справедливое наказание, понимаешь? Я не хочу, чтобы это повторилось с другим ребенком. Не хочу.

– Я понимаю, Вера.

– Ты не откажешься от нашего дела? Обещай, Егор!

– Я уже предвзят…

– Нет! Ничего ведь не случилось! Ну… между нами.

– Ты обманываешь сама себя. Я тебя захотел еще тогда, когда ты плакала у меня на плече…

– Нет!

– Да! И не притворяйся, что тоже не почувствовала чего-то такого. Я все равно тебе не поверю.

– Не понимаю, о чем ты, – соврала Вера. – Ты наш прокурор, я дружу с твоими детьми, и между нами не происходит ничего такого, что могло бы сделать тебя необъективным.