Самопознание и Субъективная психология

Но при этом мы можем подозревать Челпанова, что он соврал и скрыл то, что было действительно первым, поставив вместо него "общественное положение". И это подозрение вполне оправданное, но не существенное, потому что такая ложь постоянна и не имеет значения при самопознании. Объясню.

Челпанов действительно мог успеть что-то спрятать и подменить его на нечто другое. Но, во-первых, это значит, что другое было где-то рядом. И эта ложь вовсе не ложь. Просто занимайся он действительно самопознанием, он начал бы с чего-то второго или третьего в ряду своих насущных забот, вместо первого. Ведь назвать свои составные части по именам — это даже не полдела. Затем с ними еще немало надо сделать. Так что тут никакой лжи. Самопознание истинно.

Ложь только в том, что он спутал очередность, спрятал первое. Но ведь пока речь идет об общественной исповеди. И здесь это может быть вполне оправданно и разумно. Гораздо менее разумна такая ложь, когда ты начинаешь прятать что-то от самого себя. Но и это придется принять.

Это следующий урок. Мы так привыкаем врать другим, что постоянно врем и себе, обходя болезненные темы. Это надо принять как данность нашей личности. Такова природа предмета, который мы исследуем. Это раз.

Два — то, что мы при этом всегда знаем, что что-то спрятали. Иначе говоря, обманывая самого себя, мы всегда знаем и что обманываем, и в чем обманываем. Ложь самому себе невозможна. Вот таков парадокс!

Разрешается он лишь значительно позже, когда ты доходишь внутри самого себя до понимания, что мы не врем себе, а непроизвольно стремимся избежать какой-то боли. Иначе говоря, все, что мы прячем от себя, очень болезненно. И мы не просто не хотим этого в себе видеть. Нет, наша природа вовсе не лжива. На деле мы отчетливо понимаем, что не имеем сил, чтобы справиться с этой болью. А силы наши как раз и уходят на то, чтобы сдерживать такие болезненные воспоминания и не впускать их в бодрствующую часть сознания.

При этом очень важно понять, что боль всегда инородна нашей природе и должна быть удалена. И мы всегда готовы вступить в схватку с любой болью в себе, если чувствуем, что нам хватит сил. Но уходим от этой схватки, если сил не хватает. Это значит, что ты должен доверять себе при самопознании. Если ты во что-то в себе не лезешь, прими это как знак неверного пути и жди, пока желание не появится само. Если появилось желание разобраться с чем-то очень болезненным, чего ты избегал раньше, значит твоя душа почувствовала, что набрала достаточно силы для победы. Вот тогда и задавай себе этот страшный вопрос.

Но как душа набирает силу? Очень важно понять и это. Она высвобождает ее из самой себя, из тех препон и застав, что ставила раньше перед болезненными воспоминаниями. Каждая маленькая победа самоосознавания приводит к тому, что ты высвобождаешь немножко собственной же силы. И вот так, вычищая мелочи, ты накапливаешь силы для битвы с тем, чего избегал раньше.

Я сейчас рассказываю лишь принцип, самый общий подход. О том, как это все должно делаться, мне еще придется подробно рассказывать в следующих книгах. Пока самое главное, чтобы вы поняли: по мере самопознания ты высвобождаешь достаточно сил, чтобы познавать все более глубокие и сложные вещи. Не торопись, но и не бойся.

Но вернемся к Челпанову:

"Если бы я захотел дальше поразмышлять на ту же тему, то я вспомнил бы о своем детстве и заметил бы, что я тот самый, который столько-то лет назад учился там-то, провел свое детство там-то и т. п.

Это есть мое «я», моя "личность"" (Там же).

Это рассуждение Челпанова кажется очевидным. Когда мы впервые понимаем, что для того, чтобы решить какую-то задачу, ее надо вначале описать, мы приходим к выводу, что и себя при самопознании вначале придется описать. Но первые же попытки убивают нас своей необъятностью и бессмысленностью. Попробуйте сами представить себе, что вы бы пошли вот этим путем, что показал сейчас Челпанов. Вы быстро поймете, что не Лев Толстой. И сдадитесь.

Значит, этот путь бессмысленен. И это не я говорю, это я как психолог оцениваю то состояние, в которое вы непроизвольно пришли, если попытались мысленно представить себя за работой описывания всей своей жизни. Это ваша душа чувствует бессмысленность и неполезность, а она никогда не будет делать бессмысленное дело. И, пойдя этим путем, вы разочаруетесь в самопознании и бросите его.

Следовательно, нет смысла вспоминать всю свою жизнь. А урок таков: нужно принять разделение самого себя на светлую и больную память. То, что не болит, не отзывается болью в твоей душе, русские старики называли «светлой» или «легкой» памятью. Тебе не надо ее вспоминать, да еще письменно. Она и так всегда с тобой и при этом никак не мешает. А случится это вспомнить, так ты и вспомнишь легко и с наслаждением. И ни к чему тут никакие записи.

Делать описание нужно лишь тому, что мешает жить, что само постоянно выскакивает в твоем сознании болезненным переживанием. И при этом, словно запутанная задача, никак не разрешается и не отпускает тебя.