Саморазвитие по Толстому

В болтовне старика слышатся даже отголоски знаменитого эпиграфа к «Анне Карениной» («Мне отмщение, и Аз воздам»): «Рок головы ищет. А мы все судим: то не хорошо, то не ладно». Человеку не дано судить и воздавать. Это дело Бога. Мы должны принимать судьбу с готовностью и терпением. «Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь — надулось, а вытащишь — ничего нету». Сила Каратаева — в его спонтанности; он не зацикливается на словах и их значении — он говорит то, что хочет, когда хочет. Это хрестоматийный пример человека естественного, пребывающего в мире с самим собой. «Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка». Если от него и можно чему-то научиться, то вот оно: «…Он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком — не с известным каким-нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами». Именно этим человеком попытался стать Толстой, отрекшись от своих «легкомысленных» романов. Это превращение из многогранной лисы, интересующейся всем и всеми, в ежа, которому удалили все иглы и который просто сидит на одном месте, декламируя буддистские мантры. Это крайне полезный совет — если бы кто-то был реально способен ему последовать.

Мне очень повезло в том, что я пришла к «Войне и миру», уже отказавшись от своей навязчивой идеи быть русской и даже преодолев внутренний конфликт, вызванный тем, что я потратила столько усилий, чтобы стать русской, а оказалась кем-то совсем другим. Чем меньше я старалась быть русской, тем больше я становилась самой собой — девушкой простого, хотя и запутанного происхождения, которая пыталась немного восполнить пробелы с помощью собственного воображения. Может быть, даже не немного. Придя к «Войне и миру» взрослым человеком, знающим, кто он такой, а не ребенком, мечтающим оказаться кем-то другим, я заключила мир с этой историей. Это, пожалуй, лучший момент для чтения книги. Я не хочу сказать, что в более молодом возрасте «Войну и мир» читать не стоит. Многие это, наверное, делают. Но студенткой мне было очень трудно получить от нее удовольствие, пролистывая страницы «про войну». Мне нужно было прочесть эту книгу, когда у меня сложилось какое-то представление о своей собственной истории и появились мысли о течении жизни.

Писательница Энн Пэтчетт, настоящий эксперт, описала всю прелесть русской литературы так: ты получаешь удовольствие не столько от чтения, сколько от перечитывания. Она рассказывает, как, читая «Анну Каренину» в возрасте двадцати одного года, считала Анну с Вронским самыми очаровательными и романтичными людьми в мире, а Кити с Левиным — самыми скучными и жалкими. Она пишет: «В прошлом году мне исполнилось сорок девять, и я перечитала книгу. На этот раз мне страшно понравились Левин и Кити… Анна с Вронским показались мне скучнейшими». С возрастом, заключает она, «нас начинают привлекать более спокойные, более мягкие сюжетные линии, и мы находим в них глубину, которой когда- то не видели». В «Войне и мире» отражалась сюжетная линия моей собственной жизни: там было много такого, что я не хотела замечать или о чем не хотела знать; много такого, чего я не понимала, пока у меня самой не появились дети; много такого, что стало понятным только тогда, когда я осознала, что жизнь может быть интересной и без того, чтобы считаться «захватывающей» или «динамичной». Гораздо важнее та спокойная мягкость, которую упоминает Пэтчетт.

Главное, что позволяет справиться с «Войной и миром», — приспособить роман под свои цели. Что вы хотите от него получить? Зачем вы его читаете? Как вам обустроить процесс чтения согласно личным вкусам и привычкам? Не хочу вдалбливать вам это в голову, но, опять же, тут все как в жизни: что вы хотите получить от своего опыта? Эндрю Дэвис, сценарист сериала по «Войне и миру», заставившего меня перечитать роман, подошел к своей работе реалистично. Он купил подержанный экземпляр в мягкой обложке и разрезал его ножницами на куски. Если это поможет вам всегда иметь книгу с собой — почему бы и нет! Подозреваю, что Толстой был бы скорее за то, чтобы вы ее прочли, чем чтобы не прочли. И он не будет возражать, если вы купите лишний экземпляр и порежете его на кусочки. (Но купите потом еще один. Пусть его наследие не оскудевает.)