Самородок (СИ)

Информация, которой он располагал о Мизае, мало что давала. В Секторе оперативных разработок и кризисных ситуаций, где Баев работал уже пятнадцатый год, о Мизае имелись лишь общие сведения: дата открытия, период обращения, масса, спутники, оценка цивилизации (класс 4-С, т. е. средневековье, не стоящее особого внимания), расстояние до Земли, индекс полезности (из-за тислия самый высокий) и прочие маловразумительные сведения, никак не отвечающие на вопрос, что тут могло произойти. На этот же вопрос и командование «Ронара» не знает ответа, знай твердит одно: всё было нормально, никого и пальцем не тронули, соблюдали договор, как вдруг… Бац!.. И пятьдесят восемь трупов.

Но в том-то и дело, что на пустом месте такие вещи не происходят, наверняка что-то проглядели. Как обычно. Раз низшая раса, то достойна она лишь поверхностного внимания. Потому что некогда с ней возиться, потому что главное — тислий. Вот и вляпались. В связи с этим были у него кое-какие вопросы к отцам-командирам. Но потом, решил Баев, после дела. Сначала разведка «боем», пощупать тут всё собственными руками, посмотреть на всё собственными глазами, а потом уж задавать вопросы. Если они к тому времени останутся. Баев не был уверенным в своих силах эгоистом и служакой. Просто он так работал. Всегда.

Пока атомарник летел к темным строениям, вросшим в горизонт, Ким ещё раз проверил свой «Отшельник», многофункциональный комбинезон высшей защиты со встроенным биобикулярным мозгом, имеющий двустороннюю мыслесвязь. Проверять проверял, но и по сторонам не забывал поглядывать.

Ландшафт Мизая не отличался ни оригинальностью, ни разнообразием, обычная полустепь с впадинами овражков, чахлыми кустиками, худосочной травой и искривлёнными деревцами с жалостливо растопыренными ветками. Дороги, конечно, никакой, да она землянам и не требовалась; автопилот гнал над землёй, высчитывая оптимальную траекторию. Навстречу в основном попадались всё те же грузовые платформы-антигравы, люди на них выглядели озабоченными и подавленными, у Баева даже кольнуло где-то в области сердца — ни одного улыбающегося лица, верного признака того, что всё в полном порядке, что всё идёт, как надо, он так и не заметил. А чему радоваться-то? Дали коленом под зад, предварительно огрев по башке, — и привет! Осознание этого факта накладывало на всех свой неизгладимый отпечаток. Даже на Баева, у которого эмоциональный контроль был, что называется, в крови.

Ким оглянулся, но скорее по привычке, чем по необходимости. Никого. Мимолетно отметив очередной модуль, уходящий на орбиту к «мамочке», повернулся и стал пристально вглядываться в надвигающийся и расползающийся в стороны город аборигенов. Шахты и поселение землян остались справа и впереди, но сейчас Баева интересовал именно город, здесь кое-какие ответы должны быть, а иначе всё напрасно: и потерянное время, и столько усилий, а главное, столько жертв.

С первого поверхностного взгляда город ничем особенным не запомнился. Да и со второго, более пристального и внимательного, тоже. Общее впечатление — серое уныние, безысходность и никчёмность. Те, кто его населял, влачили здесь жалкое существование, жили одним днём — прошёл, и ладно. Угловатые домишки не вызывали ничего, кроме ассоциации с трущобами, с грязными тёмными улицами, заваленными отбросами и горами мусора, где деваться некуда от въедливых запахов и туч насекомых. Это был город без будущего, живший только своим мрачным сиюминутным настоящим, без ясно-светлого неба над головой и любвеобильного солнца, без веры и надежды на то, что это светлое и радостное вообще когда-нибудь наступит. Существа, живущие в таком месте, не могли вызывать ничего, кроме жалости и желания хоть как-то и чем-то им помочь.

Но с желанием этим, благодаря самим же мизайцам, уже распрощались. Потому что где-то в этом городе находился молот, незримо вдаривший по землянам всей мощью тупорыло-плоской хари, поднялся в чьих-то невидимых руках и невидимо вдарил, оставив после себя пятьдесят восемь изуродованных трупов, а остальных заставив убраться куда подальше из-под безжалостно плющащего незримого удара. Это было необъяснимо и страшно.