Самородок в чулке

– Он долгое время жил в Москве, часто менял квартиры, неплохо одевался, курил дорогие сигареты и наверняка дарил вам дорогие подарки.

– Три раза цветы и один раз духи. Правда, хорошие. Но он работал охранником в…

– Появлялся там раз в неделю, а то и реже, а в области в те дни, когда он не появлялся у вас, совершались вооруженные ограбления, в которых убиты трое. Кроме того, из ваших слов ясно, что Шведов готовил новое преступление. Надеюсь, вы не станете это отрицать?…

– Нет, не стану. Я пойду… – Таня поднялась. – Дура я, – прошептала она, выйдя из кабинета, – зачем я все рассказала Зойке? Хотя нет, я все сделала правильно. Господи, только бы он больше ни в чем не был замешан.

Поднимавшиеся по лестнице два офицера оценивающе посмотрели на нее.

– Везет же бандюкам, – покачал головой капитан. – И красивая, и умная, и видно, что порядочная. А тут ну хоть тресни…

– Не любит нас сейчас население, – вздохнул майор. – Считают, что все менты сволочи, оборотни и взяточники. Моя теща, когда звонит Ленке, постоянно спрашивает: «Твой-то еще не попался как оборотень?» Тесть: «Не посадили еще твоего оборотня?» Вот так. А ты говоришь, бандитам везет. Здесь все не так просто. Шведов подозревается в делах по Домодедову, Ивантеевке и Зеленограду. И на него вешают четыре трупа. Хотя я не думаю, что он там был, а тем более убивал. Он в гаишника, Саева, выстрелил после того, как тот пальнул и задел ее, – посмотрел он вслед Татьяне. – А Саев сейчас визжит, что он узнал Шведа и пытался его задержать. Смех! Не было на Шведова ориентировки. А по тем делам вообще ни одной зацепки. Поэтому и ухватились за Шведова, – кивнул он.

– А она кем работает? – спросил капитан.

– Сейчас юрисконсульт в фирме «Российские меха», – улыбнулся майор. – Моей жене, кстати, шуба там приглянулась. Тут поневоле подумаешь, а не взять ли пару «лимонов» у кого-нибудь?

Оба рассмеялись.

– Таня, – остановил вышедшую из ворот Татьяну Зубов, – что с вами? Почему вы плачете?

– Если бы вы тут не работали, а сидели, Зойка бы выходила отсюда смеясь?

– Извините…

– Следователь уверен, что Эдгар убийца и что он будет отвечать за все это и еще если что-то произойдет. Неужели так можно?

– Эдгар будет отвечать за хранение огнестрельного оружия и выстрел в сотрудника милиции. Но суд обязательно учтет, что капитан был пьяный и вел себя нагло. Это подтверждают многие свидетели, что снизит срок при условии, что за ним нет других преступлений. Если же…

– Не знаю. Может, и есть что-то. Но он не убийца, я в этом совершенно уверена. Я хочу увидеться с ним.

– Сейчас это невозможно. Подследственным не дают свидания, к тому же он еще и подозреваемый. Я попробую поговорить с ним и объяснить ситуацию. В его интересах говорить правду. Особенно меня беспокоит то, что он вам сказал, что будет совершено преступление. И если преступление свершится и погибнут люди, Эдгар легко уже не отделается…

– То же говорил и следователь. Но ведь Эдгар действительно не может знать о том, что произойдет после его ареста. А вдруг он просто говорил мне так, чтобы я отказалась от него? Ведь так может быть?

– Вполне. Но он не раздумывая пустил в ход пистолет, за хранение которого даже без применения грозит наказание. Как говорится, слава Богу, что за пистолетом ничего нет.

– Если его будут судить только за это, сколько ему дадут?

– Минимум восемь. Все-таки он ранил милиционера. Знаете, мы тут с мужиками говорили о том, что впервые в жизни будем свидетельствовать против сотрудника милиции и одновременно умалять вину подсудимого.

– Вы действительно будете так говорить?

– Да. Во-первых, потому, что так все и было, а во-вторых, не сделай я этого, меня Зоя на выстрел к дому не подпустит. Да и я себя уважать перестану.

«Отдал бабки Таньке Таксист или нет? – лежа на нижнем ярусе тюремной шконки, думал Швед. – Если отдал, она вполне может в ментовку отнести. Странно, я же знал, что Танька попробует мне помочь через ментов, зла на нее нет. Наверное, потому, что будет матерью моего ребенка. Если сделает аборт, убью. Хотя не сделает она. А сегодня или завтра, наверное, дело. Может, к лучшему, что я здесь. – Он обвел глазами камеру. Трое на шконке напротив играли в карты. Около двери на случай, если подойдет надзиратель, стоял молоденький парень. Наверху над Эдгаром смачно сопел толстый мужик. – Публика так себе. Серьезных никого нет. Да, жизнь действительно штука сложная. Встретил женщину, которую полюбил, а думал, что это легкий недолговечный роман, и хрен угадал. А когда про ребенка узнал, думал, точнее, ничего не думал… просто обалдел. И вот результат. – Он посмотрел на зарешеченное окно. – Потом по пятницам пойдут свидания и слезы горькие моей родни».

– Что с тобой? – спросила Зоя печальную дочь.

– Наверное, я его люблю, мама. – Вика подняла голову.

– Кого? – Присев рядом, Зоя обняла дочь. – Почему ты плачешь? Неужели…