Самосожжение

Дело в том, что двадцать шестого февраля тысяча девятьсот восемьдесят первого года, после четвертого дня работы XXVI съезда КПСС, Пророков в составе группы первых секретарей обкомов партии, делегатов съезда, приехал в Клуб литераторов на встречу с творческими работниками, в число которых затесался и социолог Гей.

Торжественная была встреча, содержательная.

Особенно запали в душу Гея слова Ивана Афанасьевича Бондаренко, первого секретаря Ростовского обкома партии, теперь уже - бывшего. Он так вот прямо и сказал:

- Как вы ни старайтесь, товарищи, а образ первого секретаря обкома партии у вас не получится, нечего даже и думать!..

Фраза эта - дословная.

Можно себе представить, какое смятение овладело Геем!

Ведь он не только хотел постараться, но уже постарался - целых десять страниц посвятил Пророкову, когда в Западной Сибири зимой тысяча девятьсот семьдесят восьмого года состоялась Всесоюзная конференция творческих работников, и Гей с высокой трибуны зачитал эти десять страниц, будто песню спел о Пророкове!

И вот теперь говорят Гею:

КАК НИ СТАРАЙСЯ, А НИЧЕГО НЕ ПОЛУЧИТСЯ.

Правда, спасибо Пророкову, поддержал он Гея в тот вечер. Разыскал его взглядом в первых рядах и - подмигнул...

Интересно, какой из двух универсальных ответов Пророкова содержало это подмигивание?

Гей не смог понять, а потому сильно робел. Вполне естественное состояние ученого...

Телефон будто взорвался от звонка.

У Георгия не выдержали нервы.

Человек, призывавший Гея философски смотреть на мир, то есть не смотреть на него никак, если в мире этом что-то не по душе, впервые готов был, судя по звонку, сорваться на крик.

Гей усмехнулся, приподнял телефонную трубку и жестко прижал ее к рычагам, а потом поднес к лицу.

Он как бы сказал Георгию всего лишь одно-единственное слово.

Неологизм из двух известных слов. Авторство Алины.

И теперь с удовольствием слушал смятенные короткие гудки.

Алина смотрела на него во все глаза.

"Мерседес-бенц" с западногерманским номером отошел от братиславского отеля "Девин" и взял направление в сторону автомагистрали, ведущей в Татры.

Информация для размышления Штирлица.

Генерального председателя правления концерна в Мюнхене.

Да, если бы Штирлиц узнал об этой поездке Гея...

Собственно, Гею давно хотелось поговорить по душам со Штирлицем.

И хотя их разделял социальный барьер - именно так это называется, - все же случаи для такого разговора выпадали.

Причем не реже трех раз в неделю.

Дело в том, что Штирлиц, как это заведено на Западе, весьма недурно играл в теннис.

А Гей же играл в теннис весьма и весьма недурно.

О чем Штирлиц, конечно, знал.

И однажды они встретились на корте.

Не как Хозяин концерна и не как рядовой сотрудник.

Как партнеры по игре.

И с тех пор Штирлиц стал играть только с Геем.

А после игры они по очереди угощали друг друга кока-колой. И могли, казалось, поговорить о чем угодно.

Они и говорили о чем угодно, только не о том, о чем хотелось бы поговорить Гею.

Если кока-колой угощал генеральный председатель господин фон Штирлиц, то Гею было неудобно под это даровое угощение прополаскивать Хозяину мозги.

Неэтично, что ни говори.

Если же кока-колу выставлял сам Гей, то ему и вовсе было неловко - вроде как покупать за полмарки внимание и терпение господина фон Штирлица.

Словом, Гею казалось, что время для такого разговора еще не пришло.

Хотя на самом деле время уже уходило.

Но ведь время уходило у всех!

Даже у Юрика.

Кстати, Юрик был единственным, кто являлся к Гею без всякого спроса.

Юрик влетал когда хотел.

Точнее, он знал, когда ему нужно ворваться.

Еще точнее, он знал, о чем ему нужно сказать Гею.

Именно в этот момент.

Ни в какой другой.

Сказать именно то, что мог сказать только Юрик, никто другой.

И вот однажды он въехал на велосипедике и сказал:

- А я знаю, с чего все началось.

При этом он как бы даже и не посмотрел на Гея, по пути от двери к столу успев провести пальцем по пыльному экрану телевизора и ткнуть в синий, с золотыми буквами, корешок тридцать пятого тома собрания сочинений Ленина, слегка выпихнув его при этом из ряда.

Как ни странно, Юрик всегда тыкал пальцем в одну и ту же книгу!

Гея давно подмывало заглянуть в тридцать пятый том.

Казалось бы, том как том. Ультрамаринового цвета обложка с золотым тиснением. Но ведь не золотые же буквы привлекали внимание Юрика! В таком случае он должен был тыкать пальцем во все тома подряд.

И скажи Юрик в тот раз что-нибудь иное, Гей бы встал и заглянул наконец в тридцать пятый том, но Юрик сказал:

- А я знаю, с чего все началось.

И Гей словно оцепенел.

Он ведь именно о том и думал: так с чего же все началось?

Не впервой, конечно, думал об этом.

Не впервой, разумеется, не находя ответа.

И чем больше он думал об этом, тем все меньше, казалось, было шансов найти ответ.

И вдруг является Юрик и говорит:

- А я знаю, с чего все началось.

И когда Юрик, попутно тронув пальцем пыльный экран телевизора и выпихнув, нарушая стройный ряд, тридцать пятый том, подошел к Гею вплотную и потерся головой о его руку, что вывело Гея из оцепенения, он тихо спросил Юрика:

- Ну и... с чего же?

И Юрик, привычно влезая к нему на колени, сказал: