Самосожжение

– Я занялась коммерческим сексом в конце девяносто второго года, разойдясь с Агаповым. Тогда это было очень модно, впрочем, как и сейчас. Путана, вырвавшись из оков морали, ощущала себя на феерическом празднике жизни. Мне было двадцать три года. Стасику – четыре с половиной. Я ещё надеялась его вылечить. Агапов платил алименты, но их катастрофически не хватало. В Доме быта я практически ничего не получала. Лекарства съедали львиную долю моих доходов. Об одежде, внешности, развлечениях я уже не заботилась. С ужасом видела на себе отпечатки профессии – почерневшие пальцы, настороженный взгляд, ссутулившаяся спина. Кислоты, вредное производство, постоянный страх, что мастерскую обворуют или ограбят как раз в тот момент, когда я буду там находиться. Я без отдыха паяла цепочки – золотые и серебряные. Потом начали попадаться платиновые – люди стремительно богатели, иногда даже за одну ночь. Я ремонтировала серьги, браслеты, растягивала кольца, чтобы она влезали на толстые пальцы бандитов. Потом добиралась на другой конец Москвы к больному ребёнку. После размена квартиры в Сокольниках мы со Стасом перебрались за усадьбу «Кусково», на улицу Молдагуловой. Я смотрела на иномарки, на девиц в норковых шубах, в бриллиантах. Накрашенных, как полагается и чем полагается. Вы сейчас скажете: «Все на судьбу жалуются, когда больше не на кого, а на себя – не хочется!» Но чем плохо, если молодая хорошенькая женщина не хочет прозябать в нищете? Меня, как и прочих членов нашей семьи, жизнь не баловала. Девяносто второй год, гайдаровские реформы, полуголодное существование, ребёнок-инвалид на руках. Как только муж начал продвигаться на службе, сразу же нашёл себе другую, в десять раз меня страшнее и на семь лет старше, хотя полагается поступать наоборот. Худая, измождённая, в тётиной каракулевой шубе и в оренбургском мамином платке, я ходила по Тверской. И мысленно примеряла на себя те платья, которые видела на витринах, и воображала, как они мне пойдут! Если мне повезёт, я стану неотразимой. На презентациях, в клубах, в ресторанах засияю яркой звездой. Не захотели взять меня даром, в жёны, – значит, придётся покупать. Я тогда готова была орать на каждом углу: «Продаётся Дина Агапова! Молодая, красивая, сексуальная и умная! Дайте ей шанс, потом вам будут завидовать! На всей земле нет такой женщины. Я свободна, берите меня, пока по дешёвке. Потом будет поздно…» И всё же я не решалась ступить на скользкую дорожку – после изнасилования инстинктивно сторонилась мужчин. Кроме того, не знала, как именно следует начинать. Пойти и встать у отеля на Тверской? Так там всё поделено. Рожу в момент порежут или обольют кислотой. И точка, разговор окончен. В сомнениях и страхах прошло несколько месяцев, и однажды тёмным декабрьским утром вышел разговор с коллегой-ювелиром Валей Изюмовым. Мы учились в одном классе, вместе поступили в училище, распределились в тот самый дом быта. Изюмов принёс газету «Собеседник», тот знаменитый номер, опубликовавший отрывки из «Записок дрянной девчонки». Это скандальное издание часто угощало читателей «клубничкой». Изюмов развернул газету и сказал: «Гляди, Динуля, как провинциалы покоряют Москву! А мы, коренные, цепочки для них паяем. Умеют детки масло лапками сбивать. Продают интимные секреты, когда на них возникает повышенный спрос из-за разборок в высших эшелонах власти. Москвичи становятся чужими в собственном городе. Их удел – прислуживать таким вот оборотистым девочкам. Вы ровесницы, даже одни инициалы имеете, а какая разница в менталитете, а амбициях, во взглядах на жизнь! Ты ничего, Динуля, не добьёшься без цепкости и раскованности. Автор этих «Записок» далеко пойдёт, свой кусок пирога отхватит…» Как вы понимаете, долго слушать эти разглагольствования я не могла, схватила газету и прочитала произведение Даши Асламовой. А когда вернула «Собеседник» Изюмову, уже твёрдо решила пойти по стопам журналистки-ровесницы, а со временем оставить её далеко позади. Если не по скандальной славе, то по положению в обществе, по состоятельности, по влиянию, пусть тайному, на знаменитых людей. И моё желание в итоге исполнилось. Кроме «Пежо» у меня есть ещё «мерин» и «Тойота-Королла». Счёт в банке, драгоценности. Если бы не шантаж Агапова, я могла выйти замуж, сохранить Стаса. Даже после операции я могла выбирать… Старичкам много и не нужно, а сами они могут дать молодой жене большие преимущества. Но после встречи с Оксаной я всё время думаю о том ребёнке, которого должна была родить сегодня или завтра. За ту девочку, за Стаса я должна дорого заплатить. Они были невинны, как ангелы, а я их убила.

Дина тяжело вздохнула, посмотрела на свои холёные руки, как будто искала на них следы крови. Потом вскинула на нас сухие, широко расставленные глаза, и продолжала.