Самосожжение

Брайнин облегчённо вздохнул, взял с диванчика свой пиджак, надел его, поправил перед зеркалом галстук. Проверил замки кейса, хотя драгоценное кольцо лежало перед ним на столе.

– Проблем не будет, обещаю.

– Поверим. – Озирский покусал нижнюю губу. Лицо его сделалось длинным и постным, чётко прорисовались скулы. – Но слишком уж суровая статья у вашей Дины… Где собираетесь провести воскресенье?

– В Петергоф хочу съездить, как это ни банально звучит. Много слышал, но никогда не бывал.

– Отлично. Это поможет вам развеяться и хотя бы на время уик-энда прогнать мрачные мысли. Красота действительно в силах спасти если не мир, то, по крайней мере, одного человека. Но заранее предупреждаю вот о чём. Если докажут, что Дина убила сына, её всё равно осудят. Я постараюсь облегчить её участь, но не ждите от меня невозможного. На оправдание ей рассчитывать нельзя – только на смягчение приговора. Если делом займётся Фельдзамен, то можно спать спокойно. Он сделает всё, что в данном случае можно сделать. Покуда я верю вам на слово и считаю, что Дина заслуживает снисхождения. Но в процессе работы моё мнение может поменяться.

– Андрей Георгиевич, даже если ничего не получится, я всё равно буду крайне вам признателен. Не смею больше задерживать вас с Оксаной – и так отнял слишком много времени. Из гостиницы позвоню Гале. Она очень ждёт, нужно успокоить. Это не повредит делу?

– Ни в коем случае. Только не давайте слишком много авансов – не всё, к сожалению, зависит от меня. Оксана! – Озирский повернулся ко мне, и я вытянулась в выжидательной стойке. – Вызови Илье Марковичу такси. Никаких протестов не принимаю. Транспорт, особенно в выходные, здесь ходит отвратительно. Вам нужно благополучно добраться до гостиницы, завтра побывать в Петергофе, а в понедельник непременно приехать сюда, причём прямо с утра. Я созываю экспертов и нотариуса на десять часов…

Глава 2

Первую ночь в Москве я провела без сна, будто бы приехала к чужим людям, а не вернулась в родной дом. До четырёх утра я ворочалась с боку на бок, потом распахнула балконную дверь. Вышла, глотнула свежего воздуха, и некоторое время стояла, обхватив себя за плечи, в ночной рубашке и в шлёпанцах, наслаждаясь прелестью летнего раннего утра.

Поняв, что попытки заснуть успехом не увенчаются, я отправилась на кухню – жарить на завтрак оладьи «Снежинка». Под воробьиное чириканье я взбила крем с пеной, на что ушла половина пакетика сметаны, купленного вчера по дороге с вокзала. Сахарную пудру пришлось делать из песка, прокрутив его через кофемолку.

Двенадцать дней назад я уехала из Евпатории, оставив там у родственников свою трёхлетнюю дочь. И теперь скучала – без звонкой болтовни ребёнка для меня тускнело солнце, серело небо, исчезало желание пить и есть, куда-то ехать, что-то делать. Так получилось и в это утро. И я, испугавшись тоскливой усталости, сварила кофе, выпила две чашки, потом сунула в рот несколько горошин аскорбинки.

На сегодня я запланировала несколько дел, и первое из них – беседу с Галиной Емельяновой. Озирский поручил узнать, не передумали ли освобождать Дину под залог. Сумму в рублях внёс директор московского филиала Алексей Чугунов; она равнялась по курсу пятидесяти тысячам долларов. Андрей предполагал, что именно столько суд и затребует – чтобы следили за Диной, как положено, боясь потерять нехилые «бабки».

После душа я переоделась; готовила и завтракала в папиной рубашке, поверх которой повязала вышитый гладью фартук. Торопливо помыла посуду, вытерла ложки-вилки, повесила фартук рядом с рушниками и ушла в гостиную, полную уличного гомона. Как и все предыдущие, этот день обещал быть знойным. Москва сейчас походила на огромный курорт. Как и в Крыму, под окнами пробегали вспотевшие граждане с облезлыми от солнца лицами и сверкали голыми спинами. Почти половина из них надела короткие европейские шорты, причём вне зависимости от возраста и комплекции.

Я скинула шлёпанцы, забралась с ногами в кресло. В электронной записной книжке отыскала номер телефона Емельяновых. Подумала, что работаю не даром – всё оформлено по закону. Ювелиры дали о перстне с бриллиантом самые лестные отзывы, и лично мне всерьёз захотелось, чтобы Дина после освобождения скрылась. В этом случае кольцо переходило в собственность агентства. Разумеется, своими мечтами я с шефом не поделилась – Андрей меня не понял бы.

Придвинув к себе аппарат, я мизинцем набрала номер и подставила разгорячённое лицо ветерку. Прослушав два-три гудка, я тяжело вздохнула. Возможно, что дома никого нет, и день начинается с неудачи. Но в трубке заверещала трель, и я решила, что телефон у Емельяновых с определителем номера. Прежде чем снять трубку, они смотрят на табло, и вряд и откажутся поговорить со мной. Ах, да, ведь мой московский номер они не знают! А прятаться от меня Галине ни к чему – ведь я работаю исключительно в её интересах.

– Да! – послышался нежный девичий голосок.