Самостоятельные люди

Димка и Санька попытались нырнуть в толпу, но тётя Катя схватила-таки Саньку и задала ему ту самую «приличную трёпку», которую сулила Михею.

Михей долго ещё не мог успокоиться, а я ему сказал:

— Эх ты, горе-космонавт! Посидел полденёчка в герметической камере и уже скис!

— Ничего не скис! — огрызнулся Михей. — Я не виноват, что мышей боюсь. Это у меня от природы! И нечего было меня с мышами сажать. Никого из космонавтов на мышей не тренировали, я точно знаю. Мышей всегда в других ракетах пускают, отдельно от людей, их только с кошками и с бактериями запускают в космос. Если бы не мыши, я бы в этой кабине хоть год просидел и не покинул бы!

— Товарищи! — крикнул дядя Терентий. — Работа не ждёт!

И опять все повалили наверх. Я, как и полагается летописцу, выскочил из подъезда первым.

Вдруг тяжёлая холодная капля шлёпнулась мне на нос. Я поднял голову: туча стояла уже над самой головой и походила теперь не на слоёный пирожок, а на гигантское ватное одеяло чёрного цвета. Казалось, от собственной тяжести оно вот-вот рухнет на землю. Мне даже почудилось, что край этого одеяла уже зацепился за верхушку тополя. Подул холодный ветер и бросил мне под ноги охапку пёстрой увядшей листвы.

— На террасу! — крикнул дядя Терентий, и все бросились к крыльцу.

Хлынул частый дождь, вокруг стало темно, будто наступил вечер. Василёк скакал на одной ноге и в восторге кричал:

Дождик, дождик, пуще,
Я прибавлю гущи…

— Чего ты кричишь? — одёрнул его Санька. — Вот размоет всю нашу работу, что тогда будешь петь?

Василёк на секунду примолк, а потом запел на другой лад:

Дождик, дождик, тише,
Не долби по крыше!
Накормлю пирожком,
Напою кофейком,
Только будь потише,
Не долби по крыше!

Скоро разноцветная радуга, зацепившись одним концом за высокий тополь, перекинулась на другой край неба. Василёк перевёл дух, будто выполнил трудную работу, и сказал:

— Ну вот, теперь уж он перестанет! Можно опять приниматься за дело!

И правда. Умытое небо улыбалось. Солнце вышло из-за тучи, и она стала розовой. А дождь ещё шёл. Всё вокруг сияло, словно с неба спустились тысячи стеклянных бус.

— После такого дождя грибы пойдут, — сказала тётя Катя, не выпуская из своей руки руку Василька — он так и рвался на улицу побегать по лужам.

— И не только грибы. Наши саженцы тоже дождик любят! — добавил дядя Терентий. — На будущий год раскудрявится сад. Любо-дорого будет смотреть! Только чур: следить надо за саженцами, ухаживать, как за детьми малыми.

Дядя Терентий поднял Василька на руки, посадил на подоконник и сказал:

— А ну-ка, давайте посмотрим в будущее.

— Неужели в будущее можно смотреть, как в телевизор? — удивился Василёк.

Мне тоже хотелось посмотреть в будущее своими глазами, ведь я летописец. Но окно загородили спины жильцов, и мне долгое время не удавалось протиснуться вперёд. Потом я пригнулся пониже и пролез между тётей Катей и дядей Терентием к самому подоконнику. Моим глазам открылась удивительная красота!

Солнце после дождя стало ближе к земле. Туча, как трусливая гусеница, уползала за горизонт. Тополь, весь серебряный, стряхивал с веток дождевую пыль.

На террасе собралось немало народу. Было тесно — яблоку негде упасть. Все с удовольствием слушали, каким будет наш сад через несколько лет. Казалось, дядя Терентий говорит сказку: уж очень странно было смотреть на ямы с дождевой водой и представлять на их месте яблони, груши и вишни.

А потом я взглянул на нашу улицу. Я чуть прищурил глаза и мысленно заглянул в будущее…

Вот я иду по ней из школы. Солнце палит нещадно, но тополи бросают густую тень, и мне даже прохладно. И сам я стал высокий, сильный, как молодой тополь, потому что уже закончил десятый класс и вообще превратился в мужчину… Навстречу мне идёт стройная девушка с голубыми глазами, толстыми косами и веснушками, которые к ней очень идут.

«Скажите, пожалуйста, — говорит она, — что это за улица? По-моему, я жила здесь лет семь назад, но, может быть, я ошиблась?»

«Нет, вы не ошиблись!» — говорю я.

«Не может быть! — удивляется Дуся. (Эта девушка и есть Дуся! Я сразу узнал её, а она меня — нет, потому что я очень возмужал, раздался в плечах и стал на целую голову выше её.) — Не может быть! — повторяет Дуся. — Ведь раньше не было этой тенистой аллеи и этого уютного сквера…»

«Их высадили наши ребята», — говорю я, но про себя умалчиваю.

«И вы, конечно?» — догадывается Дуся и уважительно смотрит на меня.

Я скромно киваю головой.

Потом я веду её в наш сад, угощаю яблоками и грушами, из которых так и брызжет ароматный сок. (Если она приедет весной, я поднесу ей букет сирени или черёмухи.)

Потом я схожу за толстым альбомом с надписью «Летопись нашего двора», где описаны все события, которые произошли на нашем дворе, и все трудовые и другие подвиги, которые совершили жильцы нашего дома. Дуся залпом прочитает летопись от корки до корки и конечно по нескольку раз перечитает те места, где описана её коза и скупо обрисованы мои собственные подвиги. А потом…