Самострой

– Я, как истинный демократ и либерал, – торжественно изрек он, – не могу принять судьбоносного решения, не посоветовавшись со своим народом!

Он встал с кожаного кресла, обогнул длиннющий стол и приблизился к прорабу. Положил свою руку, увенчанную дорогой печаткой ему на плечо, и проникновенно сказал:

– Идите в народ, прораб, и принесите мне бумагу, что он не против.

– Кто? – задал тот глупый вопрос.

– Он! Тот, кто меня посадил на это место – Народ. А иначе, как я ему буду на предстоящих выборах смотреть в глаза?!

И понял тогда прораб заботы самого доброго дядьки, и пошел он туда, куда его послали.

«Пойду в народ! – с энтузиазмом подумал он. – Ведь я один из них. Они меня поймут и простят. Упаду к ним в ноги. Не даст народ своему дому и мне пропасть».

Подумал он так и пошел.

Вот здесь заканчивается присказка и начинается быль. Нет, не реальность, а нереальность.

***

Народ поодиночке – милые, добрые люди. Но когда они объединяются в толпу, то это страшный и жестокий зверь с больным мозгом.

О чем это я? Да – собрание. Многие из читателей знают, что это такое, поэтому описывать природу этого народное явления я не буду.

Председателем собрания выступала дама из местного муниципалитета. Женщина, которой уже пора было рожать. Прекрасный пол знают это состояние, когда все чувства буквально обострены. Но против народа не попрешь, поскольку: «Даешь собрание!» А незаменимых у нас, как всегда, нет. Тем более – добровольцев, способных руководить диалогом прораба с агрессивным народом. Придерживаясь при этом, во избежание последствий, изящной словесности.

Нужно было собрать собрание и собрание собрали. Кинули клич и расклеили на Доме соответствующие этому всенародному празднику бумажки. Попросили у директора соседней школы разрешения и собрались в ее актовом зале. Пришли человек десять бабушек и три старичка, безуспешно пытающихся осознать окружающую их действительность. Да еще с пяток молодых парней, по виду нигде не работающих.

Собрание началось. Вводные слова сказала председатель. Затем, по определению, начался всеобщий галдёж, изредка разбавляемый топотом ног и свистом с галерки. Сначала прораб пытался вставлять свои реплики, но затем замолчал, поскольку собравшиеся к этому времени разговаривали исключительно между собой.

На фоне народного шума к нему подошел веселый дядька, неизвестно зачем затесавшийся в толпу собравшихся.

– Странный ты человек, прораб, – сказал он прорабу.

Был он навеселе и заметно неустойчив.

– Ты как будто первый раз замужем! Народ он что любит? В н и м а н и я! Купи ты им килограммов пять конфет и пару ящиков водки. Вот увидишь: конфликт сам сойдет на нет.

Никто даже не заметил того, как Александр вышел и буквально через полчаса возник вновь. Не один, а с тяжелой поклажей. В его отсутствие ничего принципиально не изменилось. Старушки все также галдели друг с другом, а наполовину глухие старички привычно уснули под женский гул.

Бдели лишь молодые, поскольку были к таким собраниям привычные.

«Оно и понятно, – подумал прозорливый прораб, – они на работе».

Он подмигнул их главному и вскоре парни покинули помещение, отягощенные картонной коробкой и горстью конфет, бесцеремонно вытащенных из целлофанового пакета.

Манипуляция с коробкой не прошла незамеченной. Присутствующие начали понемногу успокаиваться. Обсуждение принимало конструктивный характер. Причиной этому, в том числе, послужил полупрозрачный пакет, демонстративно водруженный Александром на председательский стол.

Продолжали лютовать только три старушки.

«У них, похоже, диабет, – сделал он вывод. – И конфеты им строго противопоказаны».

– Он нам деревья поломал, когда свой кран ставил! А порубочного билета у него нет! – со знанием дела шумела одна.

– Какой кран, прораб? – встрепенулась председатель, давно ушедшая в себя.

– Кран? – не понял тот вопроса, поскольку пользовался кранами давно. Полгода тому назад.

– Да, да! Тот, которым он наш дом поднимал, когда под ним свою яму копал!

– Я поднимал его двумя кранами, – веселый прораб попробовал принять предложенную ему игру.

– Двумя? – машинально задала вопрос чиновница и ее явно переклинило. – Вы что, все это видели?

Последний вопрос был задан трем неуемным старушкам, утвердительно закивавшим головами.

– Будете свидетельствовать?

Старушки начали понимать, что дело пахнет судебными разбирательствами, и приутихли.

Понял ситуацию и прораб, поскольку зашел со своей шуткой слишком далеко. Неумелая шутка могла вызвать не только нескончаемые проверки, но и возбуждение уголовного дела.

До бывалой чиновницы тоже дошел смысл полной абсурдности их разговора, и она решила с достоинством из него выйти:

– Давайте голосовать. Кто за то, чтобы утвердить предложение прораба и узаконить строительство подвала?

Вверх взметнулось семь рук, поскольку конфеты всем бабушкам нравятся. Старички не голосовали по причине полного погружения в сон.

– Так, большинство. Утверждаем.

– Стойте, стойте. А мы против! Запишите: трое – против.

– А я воздержусь, – нервно дернулась одна из трех. – Так и запишите: одна воздержалась.

Она с победоносным видом посмотрела на первую.