Самотошная водица (СИ)

   Внутри школа смотрелась куда комфортнее. Фосфоресцирующие лампы под сводом испускали зеленоватое свечение. Вместо парт русалочья молодежь использовала крупные валуны, очищенные ото мха и наростов, а вместо доски - гладкий скол стены пещеры. Конечно, мелом на ней писать было бы затруднительно. Под водой вообще сложно писать мелом на чем бы то ни было. А вот разноцветной глиной ввиду ее липкости - в самый раз.

   Ружинка плыла следом за Мавкой. Вокруг головы девочки благодаря зелью образовался воздушный пузырь. В настоящем пузыре воздух давным-давно закончился бы. Но зелье приводило в действие простейшую магию с довольно сложным эффектом. Стенка пузыря служила фильтрующей мембраной, поглощавшей кислород из воды и выводящий углекислый газ из пузыря. Что-то вроде магического акваланга, только без баллона и с продолжительным временем действия.

   Девочки вплыли в пещеру. В просторном классе с два десятка русалок занимались по расписанию, намазанному на скале синей и красной глиной.

   Первый час изучали основы маскировки, второй овладевали азами рыбоведения, еще два часа обучались водной магии. Бытовые заклинания, которые не проходили в Волшебной школе по причине слишком узкого применения. Русалки постарше осваивали искусство очарования. Но уже без помощи профессора, по самоучителю. Последний час занятий посвящался людской культуре и истории.

   Завидев Ружинку, русалки прервали урок и подплыли к девочке, образовав тесный круг из любопытных лиц. Большинство русалок предпочитало избегать общения с людьми, но гостья казалась им интересной. В целом русалки вели себя вполне дружелюбно. Ружинка знала, вреда ей не причинят. Другое дело, ундинки, но те жили на старице в нескольких километрах от Синей заводи.

   Профессор Португез негодующе дернул хвостом, от чего по воде прошла глухая вибрация, и что-то пробулькал ртом. Грозный вид профессора не сулил ничего хорошего. Пузатый, покрытый черными кудряшками волос на груди и плечах, с кустистыми черными бровями и островком плеши на макушке профессор напоминал карикатурного средневекового монаха. С той лишь разницей, что вместо ног у Португеза был темно-синий хвост, почти как у кита.

   Ружинка с изумлением осознала, что понимает слова профессора.

   - Немедленно вернитесь к занятиям! - сердился Португез. - Успеете еще наобщаться.

   После чего кивнул девочкам.

   - Можете занять вон тот валун.

   Ружинка вопросительно взглянула на Мавку. Та рассмеялась в ответ.

   - Это одно из первых заклинаний, которым мы учимся, - пояснила русалка. - Называется "прямая речь". Позволяет общаться под водой с теми, кто не рожден русалкой. Друг друга-то мы с полвзгляда понимаем, а вот обращенные так не умеют.

   Ружинка вспомнила, что русалки не рождаются мужчинами. Потому они изредка похищают человеческих. Но стараются не злоупотреблять. Забирают либо отчаявшихся, либо пропащих мечтателей. В крайнем случае, кого-то очень нужного и полезного, как это случилось с Португезом.

   Профессор приехал из-за рубежа, чтобы изучать местный фольклор. Узнал у какой-то выжившей из ума деревенской ведьмы о русалках на реке. И стал шнырять туда-сюда. Вынюхивать да выискивать.

   Так совпало, что шалопутная Руська, известная среди русалок особенной беспечностью, в одну из ночей забыла об осторожности. Сверкнула хвостом при полной луне и без маскировки. А Португез заметил.

   И потерял покой совершенно. Днем и ночью ходил вокруг заводи. А тут и старая учительница в русальей школе ушла на пенсию. Потому как такой древней была, что уже и не помнила ничего.

   В общем, зачаровали Португеза, в русалку обратили и пристроили к делу. Он, по словам Мавки, об оставленной человеческой жизни не жалел ни секунды, настолько ему у речного народа понравилось.

   После уроков профессор Португез специально для Ружинки индивидуальное занятие устроил. Объяснял, какие рыбы для каких зелий подходят. У одной только чешуя, взятая в полнолуние, годится, у другой - правый плавник, с третьей - отвар в лягушачьем жиру с илом. Учил, как рыбу отпугнуть, как приманить, как успокоить.

   Ружинка все старательно запоминала, так как записать было не на чем, а информация казалась невероятно ценной и значимой.

   Мавка бросила на подругу участливый взгляд и попросила Португеза заканчивать.

   - Для первого занятия, наверное, достаточно. А то в голове перемешается все. Да и вопрос у нас важный и безотлагательный, - и Мавка поведала профессору о проблеме с определением типа магии.

   Глаза Португеза загорелись.

   - Что ж вы сразу не сказали, - он принялся копаться в иле под валуном, извлекая из-под него старые рыбьи кости, цветные камушки, треснувшие склянки и обрывки пергамента. В поднявшейся взвеси нельзя было определить, что из этого мусор, а что действительно полезно.

   - Ага! - профессор с гордостью поднял над головой зеленоватое зеркальце, покрытое сеточкой трещин и настолько помутневшее от времени, что отражение не передавало даже контур, только размытые пятна. - Детерминара! Сейчас мы про тебя все выясним.

   Расположив зеркальце напротив лица девочки, Португез с пафосом пробулькал заклинание.

   Ничего не произошло.