Самоцветная Империя

Исцеление завершилось ее мягким, полным облегчения вздохом во сне.

Мир снова обрел четкость, а тело налилось неимоверной тяжестью. Так всегда бывает после долгой работы; каждый имперский маг хотя бы раз переживает подобное, хотя Воплотители – чаще всего.

Тэй мгновенно подхватил меня, не давая упасть; я вгляделся в лицо Илены, касаясь ее имени ослабевшим восприятием и проверяя, не осталось ли корней хайенфэй. Кивнул, и лишь потом позволил себе спросить:

– Сколько?

– Почти сутки, мой господин, – отозвался Тэй. – Еда и постель ждут вас.

Я кивнул, опираясь на руку мирит. Хорошо прошло. Я думал, что придется работать дольше.

– Я в долгу у вас, – сказал граф, когда я покидал его дом на следующий день.

– Да, – не стал скрывать я. – Однако я не потребую от вас ничего, что повредило бы вашему дому.

Он кивнул: то ли слышал о правилах долга в Империи, то ли просто согласился с оговоркой.

– Я надеялся, что ваша магия сможет помочь; к счастью, не ошибся.

– Не она, – поправил я. – Магия дает лишь силу для исцеления, лечит уже сам маг.

Кажется, графа не полностью понял различия. Но не стоило его за это винить.

– В любом случае, Ланада таншен, – заверил он, – я всегда буду помнить о том, что вы сделали для нас.

Когда экипаж повез нас с Тэем обратно к выбранному мной в Скарделле дому, я ненадолго задумался: граф мог бы и спросить, почему я согласился. Что бы я ему сказал? Он наверняка понял, что не деньги лежали в основе решения.

Имперский Кодекс не одобряет ложь, так что я бы ответил правду: что тот же Кодекс обязывает меня помогать больным, что мне было интересно попрактиковаться, и что мне просто стало жалко девушку, которая сейчас ничем не отличалась от дочери любой бедной крестьянки. В конце концов сложнейшее имя носит каждый человек, а кровь всех живых существ равно алая… и эти силы одинаково сплетаются с волей мага. Разницы нет.

Думаю, какая-то из этих причин графа могла бы обидеть. А может, и не обидела бы – смотря сколько он знает об Империи и Кодексе.

Но все-таки хорошо, что он не спросил.

28.10.2013 – 30.10.2013

Память журавля

– Расскажите мне о них, – неспешно произнес Катоно Тэн.

Голос его звучал совершенно ровно и невыразительно. Лицо тоже казалось маской, на которой навечно застыло выражение вежливого отстраненного интереса. Даже одежда не блистала привычными для Самоцветной Империи красками: неяркая ткань, отсутствие узоров. Одно-единственное украшение на запястье – обязательный для магов серебряный знак, браслет с жемчугом и алмазом.

«Неужели он действительно… – подумала Аой. – Никогда бы не поверила».

Она чуть заметно покачала головой. Неважно. Она позвала Катоно не за его внешность. А может, он просто уже ко всему привык, с долгоживущими-шентей так бывает.

– С кого начать? – спросила она. Собеседник не ответил, на лице не дрогнул ни один мускул. Над его головой висела картина с серебристой ивой над озером: казалось, в нарисованном дереве куда больше чувств, чем в живом человеке.

Аой подавила легкое раздражение. Невольно прикоснулась к серебряной броши в виде журавля, которой ткань лазурного платья была заколота у горла. Она хотела начать в подобающем для разговора с гостями стиле, но сами по себе вырвались иные слова.

– Они все подарили мне эту брошь, – сказала Аой. – Мне было пятнадцать лет, и я очень любила журавлей. Всегда смотрела, как они летят по небу, иногда даже слишком долго смотрела, забывая о занятиях. Конечно, все заметили. И решили…

Она оборвала фразу. Снова погладила холодный металл, с усилием протолкнула слова сквозь комок в горле:

– Сестра все придумала. Старший брат достал руду, когда отправился в поездку. Средний выделил из нее серебро…

Аой снова запнулась, сморгнув слезы и вспоминая, как ее впервые начали учить искусству волшебства.

Семья Масанори славилась равно искусными ювелирами и магами. Чаще всего в ней учились стихийным искусствам Пяти Князей, нередко – Воплощению. Многие говорили, что еще через пару поколений семья войдет в число самых известных волшебных родов государства.

Сбудется ли такое предсказание сейчас, когда она осталась одна?

Белая Чума косой прошлась по южным областям Империи и собрала богатую жатву. В числе жертв оказалась и семья Масанори. Аой до сих пор не знала, как выжила сама. Благословение предков? Стойкость, подаренная кровной магией и путем Князя Земли? Просто удача?

Ответ один и тот же: она выжила. Все остальные – нет.

Совершив похоронные обряды и вступив в права наследства, Аой постепенно наполнила опустевший дом жизнью. Кто-то из прежних слуг выжил, многих пришлось нанимать заново. Нельзя ни на кого пожаловаться, все исполнительны и внимательны.

Но нет тех, кого знала с детства. Уже нет.

– Мать придумала, как именно он должен выглядеть, – Аой снова с силой прижала пальцы к фигурке журавля. – И изобразила. А отец его сделал. Вы знаете…

Конечно, он знал. Мало кто в этих местах не слышал имя Масанори, не видел созданные ими узоры на металле и камни, погруженные в золото и серебро.

Аой вздохнула, постаралась взять себя в руки.