Самоцветные горы

На следующем, восемнадцатом уровне стройная череда лестниц была нарушена из-за новой машины Кермниса Кнера, разворотившей ступени. Пришлось долго идти по длинному штреку<Штрек – горизонтально расположенная горная выработка, не имеющая выхода на поверхность. > к следующему лестничному колодцу. Вереницы существ, когда-то бывших людьми, катили к подъёмнику тяжёлые тачки, наполненные рудой. Вываливали их в объёмистые бадьи, качавшиеся на прочных канатах, и порожними торопились обратно. Надсмотрщики окриками и кнутами заставляли их прижиматься к стенам: дорогу господину Церагату и его свите!..

Гвалиор опять раскупорил свою фляжку и сделал радующий сердце глоток. Мысль о возможности близкой смерти оставила его, пожалуй, равнодушным, но заставила кое-что вспомнить. Дело было четыре года тому назад, под самую осень, как и теперь; очередной невольничий караван привёз в рудники девок. Надсмотрщики из свободных, в особенности старшие, имели право выбирать, и Гвалиор выбрал. Ему приглянулась конопатая невольница из Нарлака, чем-то похожая на его прежнюю невесту, Эрезу. За это сходство ей следовало бы ежечасно благодарить и Священный Огонь, и подряд всех Богов, которых она смогла бы припомнить. Потому что Гвалиор, проявив совершенно недостойное и, более того, вовсе не свойственное ему мягкосердечие… взял да и заплатил за девку полный выкуп, приобретя её для себя одного. Так и жила она у него в домашнем покойчике, редко высовываясь наружу. Не пошла по рукам, не погибла, не опустилась и не спятила от унижения и побоев… Год спустя вновь приехал дядя Харгелл, и глаза у старика полезли на лоб: двоюродный племянник с рук на руки передал ему зарёванную молодёнку с животом, который, что называется, лез на нос. И наказал отвезти её к своим родителям, в горную нардарскую деревню.

“Да она ж у меня рожать примется прямо в телеге!..” – не на шутку испугался свирепый старый надсмотрщик.

“Справишься…” – был ответ. Конопатая благополучно произвела на свет сына, ни с кем в деревне не спуталась, Гвалиоровы родители звали мальчика внуком, а он их – дедушкой-бабушкой. Девка же всякий раз присылала ему с дядей отменно тёплые, любовно связанные шерстяные носки. Кажется, она его ждала, дурёха. Гвалиор не очень-то расспрашивал о ней и о сыне. Он не собирался возвращаться туда.

Но почему с тех же самых пор, как ему начал сниться давно погибший приятель, он и о конопатой повадился вспоминать всё чаще и чаще?..

* * *

– Кажется, мне снова повезло, – сказал Волкодав. – Опять я был у тебя в руках… И опять ты меня не убил.

Они с Винитаром стояли на пустой, далеко видимой в обе стороны дороге. Винойр держался поодаль, присматривая за двумя конями: Сергитхаром и серым. На сером обратно в Саккарем поедет молодой кунс. “Конь мне больше не нужен…” – сказал Волкодав.

– Но ты знай, что мы с тобой ещё встретимся, – негромко проговорил Винитар. Его лицо было, по обыкновению, бесстрастно, но глаза улыбались. Невесело и очень тепло.

Может быть – в другой жизни… – подумал Волкодав, но вслух ответил:

– Я был в твоей стране, теперь твой черёд приехать в наши края. – И добавил: – Вместе с кнесинкой Елень.

– Когда нас поженили, – качнул головой Винитар, – я был Стражем Северных Врат. А теперь я вождь без племени и кунс без корабля.

– У вас есть вы сами, неужто этого мало?.. – сказал Волкодав.

Винитар вздрогнул… А Волкодав отошёл от него к Эвриху и прицепил поверх кладей вьючной лошади свой заплечный мешок. Он оставил при себе лишь оружие, кремень с кресалом да тёплый старый плащ на сером меху. Книги, одна из которых так и осталась непрочитанной, теперь только отяготили бы его. Между книгами лежал и замшевый мешочек с сапфировым ожерельем. Уж кто-кто, а Эврих рано или поздно доберётся до беловодского Галирада.

Сколько всего я собирался рассказать тебе, Эврих… И не рассказал!

– А ты знаешь, кто нынче в свите у старика Дукола? Личным телохранителем?.. – плохо справляясь с прыгающими губами, выговорил аррант. – Слепой Дикерона, вот кто! Метатель ножей!.. Ты хоть помнишь его?

– Как же, – кивнул Волкодав. – Ещё бы не помнить.

И тебя ни о чём толком не расспросил… Эврих мрачно предрёк:

– Он никогда мне не простит, что я тебя не привёз!

Венн развёл руками:

– Ну… отобьёшься как-нибудь. Ты кан-киро, надеюсь, не совсем позабыл?

Эврих промолчал, лишь в глазах билось безнадёжное: “Во имя замаранных ягодиц Прекраснейшей, поскользнувшейся у родника!.. Ну вот почему, когда совершается расставание навсегда, вместо самого важного только и приходит на ум какая-то чепуха?..”