Самоцветные горы

– Хочу с тобой посоветоваться, сегванский кунс, ведь ты мореплаватель…

Винитар церемонно наклонил голову:

– Я слышал от людей, вы, арранты, лишь немногим уступаете нам в море… – В устах жителя Островов это была наивысшая похвала. – Но если могу чем-нибудь помочь, спрашивай.

И Эврих спросил:

– Известно ли тебе, кунс, о чудесной скале, прозванной Всадником, топчущим корабли?

Мог ли он предполагать, каков будет ответ!

– Я видел Всадника, когда мы шли Аррантским морем к берегам Шо-Ситайна, – просто сказал Винитар.

Эврих так и ахнул:

– Как же вышло, что ты остался в живых?..

– Он не стал топтать мой корабль, – пожал плечами сегван. – Не знаю уж, почему Он нас пощадил. – Подумал и добавил: – Мне показалось даже, никто больше на “косатке” не видел Его, только я. – И усмехнулся: – Вот видишь, не много я сумел тебе рассказать.

Эврих, волнуясь, бросил на руку полу плаща:

– Дело в том, друг мой, я тоже когда-то видел Его… и даже больше, чем видел. Мы с Волкодавом были на “косатке”, погибшей под каменными копытами. Не выплыл никто, лишь мы, выброшенные волной на Его стремя… мы двое и мальчик, ехавший с нами. Дело происходило посреди моря, но утром мы увидели вблизи берег. А потом… в общем, потом у меня было несколько случаев вспомнить, что якобы Всадник порою ходит неузнанным между людьми и слушает их разговоры. Мне даже начало казаться, будто Он чего-то ждал от меня, но вот чего?.. Каким образом я мог Ему послужить?..

Винитар внимательно слушал.

– И вот недавно… – продолжал Эврих. – Ах, сегванский кунс, чего только не отыщет в старых летописях любопытный разыскатель, коему даровано право свободно рыться по древлехранилищам!.. Совершенно неожиданно я наткнулся кое на что, могущее, как мне подумалось, оказаться занятной вестью для Всадника… Но почём знать, как и когда снова пересекутся наши пути? И пересекутся ли? Скажи, кунс, нет ли у твоего народа какого поверья… ну там, дурной приметы – сделай то или не сделай этого, и нарвёшься на Всадника?..

Винитар, подумав, ответил:

– Когда я узнал чужие племена, я скоро перестал верить в приметы, ибо увидел, что людям свойственно толковать одно и то же по-разному. К примеру, мергейты считают проточину на лбу вороного коня чуть ли не раскрытой могилой для его хозяина, а халисунцы, напротив, усматривают в ней верный признак силы и счастья… я же сам убеждался, и не однажды, насколько ошибочно и то и другое. Но у моего народа есть пословица: “Все реки текут в море”. Так что посоветую тебе только одно – скажи то, что хочешь сказать, любому ручью…

– Бог ручья передаст мои слова Богу реки, а тот рано или поздно свидится с Морским Хозяином! – подхватил Эврих. Сощуренные глаза уже искали впереди, на кустарниковой пустоши, узкую голубою полоску. – Так, здешние ручьи впадают либо в Сиронг, либо в Малик… Спасибо тебе, кунс!

– Не мне спасибо, – проворчал Винитар. – Это моя бабушка любила так говорить.

Ручей, к которому они подъехали через некоторое время, выглядел очень несчастным. Мало того, что под конец лета почти иссякли питавшие его талые струи, так ещё и люди, переправлявшиеся вброд, беспощадно разворотили и разгваз-дали русло. После того, как здесь побывал караван Ксоо Таркима, ручеёк только-только собрался с силёнками, чтобы наполнить две глубокие колеи, оставленные повозкой, и возобновить течение.

Рассёдланные лошади сразу потянулись к воде. Эврих же, посомневавшись, в какую сторону отойти – выше или ниже брода, – всё-таки отошёл выше, туда, где вода показалась ему светлой и чистой. Он встал на колени и невольно задумался о том, какой долгий путь предстояло пробежать этой воде. Которым из её капель суждено в самом деле влиться в могучий Сиронг? Сколько будет вычерпано вёдрами для кухонь, огородов и бань? Сколько попросту впитается в землю и пополнит невидимые потоки, текущие в недрах?..

– Слушай же, о Всадник, если эта весть когда-нибудь отыщет Тебя… – проговорил он негромко, наклонившись низко к ручью. – Вот что открыли мне летописи Благословенного Саккарема, созданные много столетий назад… Я видел лишь маленький отрывок, не содержавший ни имени тогдашнего шада, ни упоминаний о каких-либо известных событиях, могущих пролить свет на возраст написанного… Собственно, это была даже не летопись, а просто записка сборщика податей, сохранённая лишь ради её древности… по свойству самого незначительного предмета с годами обретать немалую ценность… Записка рассказывала, как некий торговец рабами… давно умерший, о Всадник! – привёз целый корабль невольников, в том числе женщину “из далёкого и диковинного Шо-Ситайна”, и заплатил в казну должный налог. На той же страничке эти рабы упомянуты ещё раз. Всех, в том числе женщину, оказавшуюся “слишком дикой” для торговцев прекрасным товаром, перепродали в Самоцветные горы… Я не знаю, о Всадник, о той ли шла речь, которую до сих пор не может позабыть Твоё сердце… но я скорблю вместе с Тобой, где бы Ты сейчас ни был…