Самоубийство Германской империи

Чего же хотел Гитлер, по мнению англичан? Конечно, не реванша за поражение Германии на Западе; разве только, если верить всему, что написано в «Майн кампф», компенсации за проигранную Германией победу на Востоке. Но прежде всего — создать великую германскую империю, границы которой включали бы «всех до единого немца», то есть практически присоединения Австрии, Судетов и Данцига. Чемберлен был готов согласиться с этим. Более того, он был готов активно помочь Гитлеру в достижении этих целей, не прибегая к войне.

Чемберлен ожидал от своей политики тройного результата: по меньшей мере временного насыщения Германии; «антанту» с Германией, которая одновременно давала бы Англии право определенного контроля будущих планов Германии, и ясного, всестороннего признания принципа суверенитета национальных государств как основы для мира в Европе. Тот факт, что аншлюс нанес бы многим странам ущерб, Чемберлен воспринимал совершенно спокойно. Его не тревожил и тот факт, что он сделал бы Германскую империю еще более могущественной, чем она была. Германия и без того стала в то время вновь самой сильной континентальной державой в Западной Европе. Чемберлен считал, что лучше сытая, удовлетворенная и сильная Германия, чем голодная и неудовлетворенная.

Политика Чемберлена была в основе своей, как любая английская политика, политикой равновесия сил.

Теперь главными центрами тяжести на чашах весов в Европе были для него не Франция и искусственно ослабленная Германия, как это было в условиях Версальского мира, а вновь окрепшая Германия и Россия. Основой «умиротворительных» расчетов были антибольшевизм Гитлера и его открыто провозглашенные планы завоеваний на Востоке. Они, как рассчитывал Чемберлен, делали невозможными совместные действия Германии и России. И пока оба континентальных гиганта держали друг друга в страхе, Англия вместе с тащившейся в фарватере ее политики Францией могла, как повелось издавна, играть решающую роль. Кроме того, между Германией и Россией по-прежнему существовал старый «санитарный кордон» — балтийские государства, Польша, Румыния и т. д. Этот кордон мог предупредить или по крайней мере осложнить прямое военное столкновение между Германией и Советским Союзом.

Хотел ли Чемберлен такого столкновения? Хотел ли он «отвлечь Гитлера на Восток» и натравить его на Россию? Русские подозревали это тогда и убеждены в этом и сегодня… Допустим, что мысль о войне между Германией и Россией не была чужда для Англии Чемберлена. Сначала война неизбежно связала бы обе воюющие стороны и ослабила бы их; Англия — вместе с Францией — после некоторого выжидания, вооружившись, могла бы играть в такой ситуации роль военного посредника, который оберегает проигравшего от уничтожения и мешает победителю чрезвычайно усилить свою мощь.

Годы «умиротворения», с самого начала превратились в тихую борьбу между Англией и Германией. Англия хотела «умиротворить» Германию Гитлера, но та не хотела быть «умиротворенной»: Гитлер не хотел отказываться от войны с Россией. На практике дуэль между Гитлером и Чемберленом шла из-за этой войны, й Гитлер рискнул пойти на войну с Англией, чтобы не подвергать опасности свои планы войны против СССР.

Внешне же речь шла о следующем: хотел ли Гитлер с помощью ножа и вилки съесть то, что Англия преподнесла ему на тарелке, или он охотнее опорожнил ба кастрюлю руками, бросив кости Англии в лицо. Англия боролась за то, чтобы благодеяниями сдержать Гитлера; Гитлер — за то, чтобы отучить Англию раз и навсегда от «назидательного» вмешательства.

В ноябре 1937 года Чемберлен направил своего ближайшего сотрудника лорда Галифакса к Гитлеру в Берхтесгаден и с большим чувством такта сделал ему блестящее предложение: англо-германское сотрудничество при, разумеется, мирной, территориальной ревизии Версальского договора. Были названы Австрия, Судеты и Данциг. Гитлер охотно выслушал это, но воспринял не как приглашение к танцу, а как зеленый свет для своих действий. Примерно через полгода, в марте 1938 года, после предъявления ультиматума, исчислявшегося часами, вермахт оккупировал Австрию. Чемберлен понял, что он поставлен перед совершившимся фактом. Такого уговора не было.

Английский премьер сделал хорошую мину при плохой игре — так быстро нельзя было заставить его отказаться от своей политической концепции — и решил, что он не даст обвести себя вокруг пальца второй раз. Четырнадцать дней спустя после вступления вермахта в Австрию Чемберлен официально заявил о заинтересованности Англии в вопросе о Судетах. Он был еще готов посредничать в пересмотре границ и улаживании спора, но одностороннее, насильственное решение вопроса со стороны Германии имело бы на этот раз серьезные последствия.

Полгода спустя, в сентябре 1938 года, это привело к серьезному кризису в отношениях между Англией и Германией, который нашел свое временное завершение в Мюнхенском соглашении.