Самоубийство и душа

Разумеется, врач также обладает душой, и, как целитель среди страдающих, он встречается с ней, возможно, чаще, чем кто-либо другой. Но современная медицина исключила душу из своих учений, требуя от врача действовать так, как если бы у него никогда ее и не было и как если бы пациент представлял главным образом тело. Современная медицина отделила врача от его собственной души. Он может верить в душу и следовать этому в своей жизни, одновременно поступая в профессиональной деятельности так, как если бы ее не существовало вовсе. Он оторван от истинных корней в медицине Асклепия, и суть разногласий между медициной и анализом — не что иное, как установление нового конфликта между методами лечения по Гиппократу и по Асклепию. Медицинское обучение сегодня настолько настроило студента против психологической предыстории медицины, что все преимущества метода Гиппократа оказались менее весомыми, чем недостатки одной его стороны. Из-за того, что врач так энергично отстаивает одну сторону, аналитик вынужден придерживаться противоположной. Этот печальный факт насильственно констеллирует медицинскую установку в собственном бессознательном аналитика, так что иногда он уже не знает, откуда идет искажение: то ли от современной медицины и ее «адвокатов», то ли оно есть уже в его собственной медицинской тени и во всей предыстории анализа в девятнадцатом столетии. Точно так же, как немедицинский анализ пал жертвой медицинской тени в качестве «лэй», медицина оказалась во власти теневых проекций анализа.

Последнее вряд ли может привести к взвешенному обсуждению. Но, возможно, это как раз и хорошо, поскольку равновесие уводит от обострения ситуации. Хотя именно на острый вершинный гребень должен взойти человек при исследовании самоубийства. Это та самая грань между человеком и пропастью за его спиной, которая пробуждает в нем крик сердца, пронзающий каждое взвешенное представление. То, что было сделано с душой ее пастырями и врачам во имя «душевного здоровья», «предотвращения самоубийства», «динамической психотерапии», «пастырского наставления» и «исследовательского изучения», требует соответствующего ответа, а он не может быть сбалансированным.

Анализ — дело аналитиков; обоснованно только то, что они сами думают о своей деятельности, и только их критерии для психотерапии и обучения следует принимать во внимание. Все остальные — врачи, священнослужители, психиатры, академические психологи, экзистенциальные философы, социологи — непрофессионалы в аналитическом отношении и будут оставаться таковыми до тех пор, пока не оставят позиции своих профессий и не станут в первую очередь отстаивать позиции души. К несчастью, из-за того, что так много аналитиков до сих пор предпочитают общепринятый стиль сложившихся структур, из которых вышли сами, они строят свои новые академии на прежний манер. Они продолжают руководствоваться своими медицинскими идеями и их описаниями, основанными на естественных науках, материализме и причинности, или вообще отказываются следовать науке, повинуясь стремительно возникшей моде на экзистенциализм из Германии или дзен — из Японии.

Следовательно, наша первая задача состоит в том, чтобы выстроить разговор с аналитиками по поводу анализа. Выделить в этом разговоре то, чем анализ может отличаться от медицины и действительно отличается от нее, где фактически аналитики уже не практикуют, иначе говоря, не мыслят или не ощущают себя как их коллеги-медики и современники. И это при том, что они во многом продолжают руководствоваться мнениями, сходными с традиционными представления врача. Продвигаясь от главы к главе, мы будем сопоставлять медицинскую и аналитическую точки зрения, прежде всего стремясь показать, насколько значительно то обстоятельство, что практическая психотерапия оставила свое медицинское происхождение и установила собственные правила.

Первым признавшим, что медицина не является достаточной и необходимой для практики анализа, был Фрейд. До некоторой степени соображения относительно отделения медицины от анализа, изложенные во второй части книги, развивают идеи его эссе «К вопросу о лэй-анализе» («The Question of Lay Analysis»).

Фрейд достаточно быстро понял, что медицина должна быть в анализе частично «игнорирована». Он говорил, что в психотерапии «больные не похожи на других больных, практикующий специалист — непрофессионал, а от врачей ожидают иной помощи, чем та, которой можно было бы от них ждать». Аналитик не подвергает физическому осмотру своих пациентов; физические методы лечения не применяются; в связи с органическими заболеваниями пациенты направляются к медикам; медицинское оборудование в консультационных кабинетах отсутствует; там нет ни белых халатов, ни черных чемоданчиков. Что же это за доктор, который не интересуется медициной, этиологией или диагнозом, не озабочен предписанием лекарств, ни даже облегчением боли и излечением в общепринятом смысле?