Самоубийство исключается

— Чепуха! Разумеется, мы должны их обсудить. Если ты боишься об этом говорить, то я — нет. Собственно, к чему сводятся эти письма? Что твой отец, будучи молодым, имел связь с некоей девушкой, что у них возникли проблемы из-за его отца и что он бросил ее в весьма неловкий для нее момент. Потом у нее появился ребенок, что, понятное дело, совершенно не устраивало эту женщину, как и многих подобных женщин, что твой отец добровольно и честно выплачивал на него алименты до тех пор, пока сыну не исполнилось шестнадцать лет, — как и предписывает в подобных случаях закон. — Она тихо засмеялась. — Ты знаешь, это так на него похоже — выполнять свои обязанности в строгом соответствии с законом, и не больше того!

— Довольно неприличная история! — вспылил Стефан.

Она пожала плечами:

— Может быть. История, конечно, очень давняя. Ребенок — это был мальчик, как я сказала, — сейчас, наверное, лет на десять старше тебя.

— Значит, отец еще долго выплачивал алименты, когда вы уже были женаты, и ни словом тебе не обмолвился!

— Может, он поступил не так уж плохо. Я не смогла бы тогда взглянуть на это так же философски, как сейчас. Но мы пока пересказали половину истории. Недавно, после довольно длительного перерыва, он снова стал получать письма, так ведь?

— Да, и на этот раз они приходили от человека, который называл себя «твой униженный сын Ричард».

— От твоего единокровного брата, Стефан.

— Пожалуйста, не растравляй рану. Полагаю, именно эти последние письма и были той причиной, по которой ты заставила меня прочитать всю пачку: в них содержится некоторая угроза папе. Парень заявлял, что только недавно обнаружил свое происхождение, что в жизни ему не везет и что он вправе рассчитывать на помощь отца.

— Именно так. И его тон стал весьма жестким, когда он выяснил, что ничего не получит.

— Что ж, думаю, все это могло бы принести нам пользу, если бы не две вещи. Этот униженный сын не указывает своего адреса, а только почтовое отделение Лондона, и мы знаем лишь его имя. Он, правда, сообщает в одном из писем, что взял фамилию матери. А подпись в ее письмах тоже мало что нам говорит, она называет себя просто Фанни.

— Вот здесь, мне кажется, я могу тебе помочь, — сказала миссис Диккинсон.

— Господи, мама! Не хочешь ли ты сказать, что знаешь эту женщину?

— Не совсем так. Но у меня есть представление, кто она. Ты помнишь завещание дяди Артура?

— Да, конечно. А какое оно имеет к этому отношение?

— Самое прямое. Женщину, которой после смерти твоего отца перейдет половина денег, зовут Фрэнсис Анни Марч.

— Но с какой стати дяде Артуру помогать старой любовнице отца?

— Это кажется эксцентричным, да? Но ведь дядя Артур действительно был очень странным человеком — боюсь, как и большинство Диккинсонов. Он так часто повторял, что хочет сделанное им состояние оставить в семье, что, как мне кажется, когда он с нами поссорился, он решил — и это соответствует его желанию — передать все незаконной ветви. Он мог думать, что выполняет данное им слово и вместе с тем наказывает нас.

— Извини, мама, это не больше чем предположение. То, что женщину зовут Фанни, не доказывает, что это одна и та же особа.

— Нет. Но если ты посмотришь некоторые из самых ранних писем, очень страстные, то увидишь, что они подписаны не «Фанни», а «Фаннианни». Если уж ей повезло быть крещенной Фрэнсис Анни, то Фаннианни — просто уменьшительное имя, к которому она привыкла, ты так не думаешь?

Стефан взглянул на мать, как будто впервые ее увидел.

— Тебе следовало бы стать детективом, — буркнул он.

— Во всяком случае, если бы воображаемая полиция обнаружила то же, что и мы, думаю, они сочли бы эту ниточку достойной исследования. Поэтому я могу только предложить, чтобы ты в ожидании информации от этого типа с Шафтесбери-авеню попробовал что-либо разузнать о Фрэнсис Анни Марч.

Стефан задумчиво потер подбородок.

— Эти письма более или менее определяют дату рождения Ричарда, — сказал он. — Полагаю, остальное можно выяснить в Сомерсет-Хаус. Первым делом пойду туда завтра утром. А тем временем давай не будем никому об этом рассказывать. Не стоит посвящать в это дело остальных до тех пор, пока не убедимся, что в этом что-то есть.

Таким образом на два ближайших дня у Стефана оказалось полно дел.

Глава 9 ОТЧЕТ ЭЛДЕРСОНА

Суббота, 26 августа

Три дня, которые Элдерсон отвел себе на окончание расследования в Пендлбери, прошли. Утром четвертого дня почта принесла на Плейн-стрит только различные счета и рекламу. За завтраком Стефан и Анна молчали и лишь угрюмо поглядывали друг на друга. Слова были не нужны. Этот тип обманул их. Момент, когда они могли как-то приблизиться к разгадке тайны, был снова отложен, и кто знает, на какой срок. Каждый из них в первый раз осознал, каким сильным было напряжение ожидания и как невыносима перспектива снова его переносить.