Самоубийство исключается

— Видимо, ты считаешь это чрезвычайно остроумным замечанием! — с едким сарказмом воскликнула Анна. — Но если ты воображаешь...

С этого мгновения ссора переросла в обычный скандал, когда для его участников уже нет ничего святого, ничего незначительного; все шло в ход, используясь как оружие в борьбе. Давние обиды и мелкие досадные недоразумения, которые хранятся в памяти членов каждой семьи, безжалостно извлекались на свет из недр памяти обеими сторонами. В какой-то момент Стефан напомнил Анне, как годом раньше она позорно испугалась во время прыжков с парашютом с Римпфисчорна, ему в свою очередь указали, как двенадцать лет назад на детском празднике его поймали на мошенничестве за игрой в карты. В другой раз Анна нанесла мощный удар, припомнив роковой проступок своего братца, которым он навлек на их семейство необратимую неприязнь дяди Артура, и Стефан, побелевший от злости при этом запретном воспоминании, ответил тем, что выкопал из могилы допущенную сестрой ужасную бестактность, когда она стала выходить в свет. Битва все больше разгоралась, а постоянное упоминание Мартина только подливало масла в огонь, когда он угрожал погаснуть.

— Если уж я полюбила Мартина, а он меня...

— Откуда ты знаешь, что он любит тебя, а не деньги, которые, как он рассчитывал, тебе достанутся?

— Только потому, что ты сам не способен любить ничего, кроме денег, ты считаешь, что все такие же, как ты!

— Ладно, если уж он так тебя любит, почему же он увильнул от поездки с нами в Швейцарию? Или он боится гор?

— Ты прекрасно знаешь, что он поехал бы, если бы мог. Он просто не мог уехать.

— Очень правдоподобно! Интересно, как он здесь развлекался — и главное, с кем?

— Я не намерена отвечать на твои гнусные намеки. А если уж на то пошло, то почему ты приехал на три дня позже, чем обещал, предоставив мне болтаться одной в гостинице после того, как Джойс был вынужден вернуться домой? Ты ведь так рвался в горы!

— Я уже объяснил тебе, что ничего не мог поделать. Моя фирма попросила меня специально съездить в Бирмингем, потому что у них заболел бухгалтер и...

— Да, это ты уже объяснял. Меня тошнит от твоих бухгалтеров в Бирмингэме, да и существуют ли таковые? И почему ты не прилетел самолетом вместо того, чтобы тратить время и тащиться поездом?

— Если ты думаешь, что я готов швыряться деньгами на самолеты только ради твоего удобства...

И так далее и все в том же духе.

— Так или иначе, — наконец заявила Анна, — Мартин участвует в этом вместе с нами, нравится это тебе или нет. И тебе придется с этим смириться!

— Разумеется, он с нами. У него губа не дура! Но неужели до тебя не доходит, при всем благородстве твоих помыслов об отце, что собранные нами факты могут полностью изменить твои шансы выйти замуж?

— Да, до меня это доходит. Я не такая уж дурочка.

— Ну, ты меня успокоила. И еще одно. Возможно, ты не помнишь, но отец, так же как и я, приходил в ужас при мысли о том, что Мартин станет его зятем.

— Я помню и не побоюсь это признать. Но только тебе не принесет ни малейшей пользы играть со мной роль строгого отца, потому что, заруби себе на носу, этот номер не пройдет.

— Я и не собираюсь в него играть. Я только говорю, что, если сложить вместе две эти вещи, а именно, что, будь отец жив, он не позволил бы тебе выйти за него замуж и что ты не можешь позволить себе выйти замуж, если не получишь свою долю от страховки, мне кажется отвратительным, когда ты притворяешься, что смерть отца была для тебя тяжелым ударом и что единственная причина, по который ты отвергаешь решение жюри, заключается в том...

Анна не стала ждать, пока брат закончит старательно отредактированный период. Соскочив с кровати, она зашаркала к двери со всем достоинством, какое допускало ее ночное одеяние.

— Меня тошнит от тебя, — едко заметила она, выходя из комнаты.

С тем эти два определенно неглупых, глубоко привязанных друг к другу молодых человека отправились наконец в постель, чтобы утром проснуться, испытывая глубокий стыд, каждый — перед самим собой.

Глава 6 ПОСЕТИТЕЛЬ СКОТЛЕНД-ЯРДА

Суббота, 19 августа

На следующее утро Стефан поздно спустился к завтраку. Миссис Диккинсон, следуя обычаю, по которому привилегии для больных распространяются также и на понесших утрату, завтракала в постели. Анна, уже закончив еду, находилась еще в столовой. Стефан появился там, когда она гасила в пепельнице уже третью сигарету, будучи сильно раздраженной.

— Ну? — встретила она брата.

Стефан ничего не ответил, подошел к буфету и налил себе кофе.

— Уже холодный, — заметил он. — И молоко с этой противной пенкой. Господи, что за вонь ты здесь устроила! Впервые вижу, чтобы ты курила в столовой после завтрака.

— Ну давай! Скажи, что ты думаешь! — подзадорила его Анна. — Если бы папа был жив, я не посмела бы этого сделать, ты это имел в виду, да?

— По-моему, не вредно иногда взглянуть правде в глаза. А ты что-то сегодня очень воинственно настроена, Анна!

— Точнее сказать, раздраженная. Не могла дождаться, когда ты спустишься вниз.