Самоубийство. Подготовка (СИ)

Тогда же я вышел к дому - постучал в окошко; баба Лара была мне рада, не ждала, удивилась, впустила в дом, налила молока. Там все было по-прежнему: тяжелая темная мебель, рюмки-рыбки, запах лукового супа, даже кружку, из которой пил молоко, я узнал - темно-синяя с золотым ободком сверху. Мы сидели, о чем-то говорили с бабой Ларой, и мне было хорошо и уютно (я любил молоко с горбушкой хлеба - макать горбушку в соль и запивать молоком).

Потом я уехал и больше никогда бабу Лару не видел. И когда я это вспомнил, то посчитал, что именно тогда я с этим местом и попрощался - зачем повторять то, что уже идеально совершилось?

Поселок Першотравневое стоит ровно на полпути между городом и селом - стало быть, еще восемнадцать километров и я на месте. Там уже нет ни черта примечательного по дороге - кукуруза да подсолнухи. Хотя это и есть примечательность - кукуруза да подсолнухи. Это наши растения, кругом растут, и летом, пожалуй, красиво - поднимают настроение всем едущим на отдых, особенно людям с художественным вкусом. Люди с художественным вкусом обожают подсолнухи (кукурузу они любят меньше). Я тоже когда-то их любил - не в детстве, нет, в детстве мне на них было начхать, и сейчас мне на них начхать - видимо, я любил кукурузу с подсолнухами в тот краткий промежуток времени между детством и нынешним своим состоянием, то есть, в то время, когда у меня был художественный вкус.

А вот и поворот на село. Прошу водителя высадить меня на дороге. Он удивляется, кажется, хочет сказать что-то неприветливое, может быть, даже отказаться останавливать автобус, но потом вспоминает, что он настолько неприветливый грек, что не должен удостаивать меня даже словом - бурчит что-то недовольно себе под нос, но тормозит и меня высаживает.

- На дороге -

Как вы, наверное, догадались, я попросился из автобуса не по какой-то особенной причине - вы уже поняли, что действия мои подчинены некой беспорядочной логике прощания с местами. Видимо, ему нужно проститься с этой дорогой, подумаете вы, и окажетесь правы.

Как это ни смешно, я стою на дороге, у кукурузного поля (подсолнухи будут дальше, знаю), держа в руке тетрадку. Это я так из автобуса с ней выскочил, не успел спрятать в рюкзак - как-то вдруг мне приспичило выйти (а как раз писал), потому и выскочил на улицу с тетрадкой в руке. Я ведь все это записываю - то, о чем вы сейчас читаете, все время записываю - и в поезде, когда пил в буфете у окна под стук колес, и в гостинице, на балконе, на пластмассовом (а ведь плетеном? день прошел, а я уж и забыл - это я уже во флигеле пишу) столике, и вот сейчас - пока ехал в автобусе, на коленке. А когда же, вы думаете, я это все пишу? Прямо сейчас. Я вообще, знаете ли, фанат тетрадок. Впрочем, потом расскажу - я еще не дошел до конечного пункта, туда, где уместно говорить о тетрадках. Скажу лишь, что тетрадка с коричневой клеенчатой обложкой, толстая, а внутри - в розовую клеточку, с полями. Хотел найти в зеленую клеточку, но в зеленую не было, взял в розовую.

У меня слегка помутилось в голове, и я сел в траву - отошел от дороги поближе к кукурузе и сел там, у кювета. Не от жары эта круговерть - от впечатлений. Я наконец-то приблизился к своей цели. Как-то вдруг, когда вылез из автобуса и стоял там на дороге с коричневой тетрадкой в руке, мне стало совершенно очевидно, что пути назад нет - я на месте и закончу задуманное. Пока в городе гулял - это все были игрушки, прощания эти, я даже какое-то удовольствие получал, ностальгическое, вспоминая, а здесь все как-то серьезно стало и близко. Впрочем, иные злые языки вспомнят, что накануне я выпил почти бутылку виски, а с утра допил то, что от нее осталось, скажут: как же, ностальгия, впечатления - пить надо меньше. Это я такую ерунду думал, пока курил там в кювете, настраивался перед заходом в село. Долго настраивался - закурил и вторую сигарету, улегся на траву, в тени одинокого деревца спрятался, вспомнил еще про буряки.

- Прополка буряка -