Самоубийство Владимира Высоцкого. «Он умер от себя»

Согласно же воспоминанию Аркадия и Георгия Вайнеров, идея продолжения появилась еще на последнем этапе съемок первого фильма: «Однажды мы сидели в чахлом скверике Одесской киностудии, коротали перерыв в съемке шутками и невероятными историями, приключившимися в нашей жизни, и вдруг Высоцкий, без всякой видимой связи с текущими разговорами, заявил нам: «Ребята, вы должны написать вторую часть «Эры милосердия»! Продолжение – роман о Жеглове после поимки банды «Черная кошка». Сделаем потрясающий фильм!..» Мы стали отнекиваться, отказываться, отбиваться, объясняя, что ни по каким обстоятельствам не готовы к такой работе. Но не от Высоцкого, загоревшегося интересной ему мыслью, можно было легко отбиться. Никто не умел так уговаривать, грозиться, заманивать, сулить: «Подумайте сами, как все сказочно сходится: мы заканчиваем картину, я запускаюсь на год снимать «Зеленый фургон», а вы за это время пишите роман. Шашки наголо – и в бой!» И как-то незаметно для себя мы начали обсуждать с Высоцким тему, сюжет, персонажи, подробности жизни в 1947 году, и когда опомнились спустя какое-то время, то говорили о продолжении романа как о чем-то решенном.

Не исключено, что уже тогда продолжение фильма должно было иметь два плана. Первый – это история 1942 года, за которую Жеглов получил орден. А второй – это история 1947 года, завершающаяся гибелью Жеглова. План сценария про события 1947 года был написан в 1995 году, когда в очередной раз встал вопрос о продолжении сериала. Там Жеглов узнает, что из Минфина происходит утечка информации о предстоящей денежной реформе, но его убивают, и его убийство расследует Шарапов. Поскольку Вайнеры упомянули, что детали жизни 1947 года они обсуждали с самим Высоцким, можно предположить, что сюжет с денежной реформой возник еще тогда.

Но вернемся к последним месяцам жизни Высоцкого. 24 января на Малой Грузинской состоялся тяжелый разговор Высоцкого с Янкловичем, Абдуловым и Тумановым. Друзьям удалось уговорить его попробовать вылечиться от наркомании.

Вспоминает Янклович: «Володя еще боялся, что попадется… Я ему говорил:

– Володя, ты все время на грани… Вот попадешься, и они скажут: «Напиши это!» И ты за ампулу это сделаешь. А они тогда скажут: «Вот, смотрите, какой он – ваш кумир…»

Володя никого не предал и не продал, но я скажу одну, может быть, кощунственную вещь: по-моему, он ушел вовремя. И вот состоялся этот разговор».

Этот разговор запомнил и Всеволод Абдулов: «Значит, это конец января, около дня рождения Володи… Мы находимся в большой комнате – слева стоял диванчик, на котором сидел я, еще по пояс в гипсе… Справа у полок стоят Туманов, Янклович, немного подальше – Володя. И был обычный уже – и ненавистный мне – разговор…

Говорили Вадим и Валера:

– Володя, это невозможно…

– Надо что-то делать…

– Ты должен лечиться…

Володя:

– Да ладно, перестаньте!

В общем, все доводы были высказаны, и ничего они не изменили, и ничего не было решено…

А у меня вдруг какое-то абсолютное внутреннее спокойствие – предельная сосредоточенность и спокойствие. Внешне я бледнею, даже белею… У меня такое бывает – не часто, но бывает. Я сказал:

– Володя, смотреть на то, как ты умираешь, я не могу. И не буду. Поэтому я ухожу. Если понадобится – звони, я появлюсь и все сделаю. Но просто присутствовать при твоем умирании – не буду.

Я встал и пошел к двери. Это абсолютно не было шантажом – я сказал то, что думал… Володя это понял…

И была реакция, которой я не ожидал, что-то произошло… Во всяком случае, после этого они запираются с Федотовым, и Володя начинает лечиться…

А потом мне напоминали: «Ты же бросил Володю!» – Но это не так. Я бы ушел совсем, если бы Володя не начал лечиться…»

Последний день рождения Высоцкого 25 января 1980 года прошел в грустной атмосфере. Были только Янклович, Шехтман и Оксана. Она вспоминала: «На день рождения я подарила Володе такую смешную «бабу» на чайник. Сама сшила… После Володиной смерти я видела ее на кухне у Володарских…»

По свидетельству Янкловича, «на дне рождения Володя твердо решил: «Все! Запираемся с Федотовым, никого не принимаем – лечимся!»

Федотов принес капельницу, лекарства… Колол успокоительное. Володю ломало, он мучился – но терпел… Он же дал слово…»

Но Федотов оказался бессилен. Недуг зашел слишком далеко. Личный врач Высоцкого свидетельствовал: «В конце января мы с ним закрылись на неделю в квартире на Малой Грузинской. Я поставил капельницу – абстинентный синдром мы сняли. Но от алкоголя и наркотиков развивается физическая и психическая зависимость. Физическую мы смогли снять, а вот психическую… Надо было расслабиться, а Володя не мог. Тут еще надо учитывать и индивидуальную предрасположенность…»

Медицина была бессильна. Когда Янклович дня через три навестил Высоцкого, то увидел, как тот вдыхает пары эфира, который накапал на вату.