Самоубийство Владимира Высоцкого. «Он умер от себя»

В феврале 1980 года на концерте в МФТИ Высоцкого спросили: «Собираетесь ли вы выпустить книгу стихов? Если – да, то как она будет называться?»

Он ответил: «Это не только от меня зависит, как вы понимаете. Я-то собираюсь. Сколько я прособираюсь – не знаю. Сколько будут собираться те, от кого это зависит, – тем более мне неизвестно. Как будет называться – пока даже разговора об этом нет серьезного. Хотя есть предложения и по поводу книги, подборок и т. д.

Вы знаете, чем становиться просителем и обивать пороги редакций, выслушивать пожелания – как переделать строчки, лучше сидеть и писать. Вместо того чтобы становиться неудачником, которому не удается напечататься. Зачем? Можно писать и петь вам. Это – то же самое… А вы не думаете, что магнитофонные записи – это род литературы теперешней? Ведь если бы были магнитофоны при Александре Сергеевиче Пушкине, то я думаю, что некоторые его стихи были бы только на магнитофонах».

Если бы Высоцкий дожил до компьютерной эры, когда бумажные книги все больше обесцениваются, то он наверняка был бы удовлетворен. Его произведения как в виде записей концертов, так и в виде электронных книг и текстов отдельных песен – одни из самых популярных в русскоязычном сегменте Интернета. Только неизвестно, получал бы Владимир Семенович гонорары за электронные публикации. Впрочем, он наверняка бы компенсировал это концертами и наверняка был бы не менее популярен, чем Алла Пугачева.

На том же концерте в МФТИ Высоцкий утверждал: «Под жизненным опытом вы, наверное, понимаете больше всего то, что жизнь нас била молотком по голове, а если говорить серьезно – страдания. Верно? Конечно, искусства без настоящего страдания нет. Необязательно, чтобы человека притесняли, стреляли в него, мучили, забирали родственников и т. д. Нет, если даже в душе, даже без этих наших проявлений – испытывал вот это чувство сострадания за людей, за близких, за ситуацию и т. д., то уже очень много значит. То есть база – это создает жизненный опыт, а страдать могут даже очень молодые люди, и очень сильно. Это я так думаю. Другие, может быть, – по-другому. Это не постулат». В тот момент Высоцкий страдал сам, страдал тяжкой наркоманией, которая давно уже не вдохновляла его творчество, а лишь губила. И требовала все больших и больших расходов в связи с постоянным ростом доз.

Иногда даже в последний год жизни, несмотря на возросшие доходы, Высоцкому приходилось занимать значительные суммы, так как в нужный момент денег не оказывалось. Ведь он привык жить в долг, ни в чем не отказывая ни себе, ни своим друзьям. Он привык брать в долг, рассчитывая отдать, когда будут деньги за концерты. Так, 2 декабря 1979 года Валерий Золотухин записал в дневнике: «Высоцкий занял 2500 р. Володька улетел сегодня на Таити, к Марине». В действительности Высоцкий летел на свадьбу второго мужа Марины Влади – Жана Клода Бруйе, летчика и владельца небольшой авиакомпании на Таити. Марина с тремя детьми, жених и невеста ждали Владимира. Но визу на Таити Высоцкий не получил и вынужден был дожидаться супругу в Лос-Анджелесе. Здесь он останавливается в доме у певца и композитора Майкла Миша. Хотя формально Высоцкий получил в театре отпуск за свой счет для поправления здоровья, поправляют они его с Мишем, к тому времени – законченным наркоманом, довольно своеобразно – героином и другими наркотиками. Может быть, Высоцкий специально спровоцировал отказ в визе на Таити, чтобы погудеть пару недель с другом Майклом. Прибывшая в Лос-Анджелес Марина заметила, что Владимир выглядит еще более странно, чем в Венгрии, но, по ее словам, еще ни о чем не догадывалась.

Виталий Шаповалов свидетельствует: «К деньгам относился как к бумажкам. Не было их, были. Я спросил однажды:

– Володя, а сколько тебе, между нами говоря, платят за концерт? Мы тоже где-то работаем, тоже что-то получаем, но интересно, сколько платят Высоцкому?

Он говорит:

– А я никогда не заглядываю в конверт. Мне могут дать очень много и очень мало – я ни на то, ни на другое не реагирую. Не радуюсь и не печалюсь. Сколько мне дали – столько я взял. У кого больше, тот больше дает. В конверт я смотрю только тогда, когда мне нужно платить.

Как-то мы были вместе в доме у нашего приятеля Володи Сидорова. Он жил неподалеку от театра, и в перерывах мы иногда забегали к нему передохнуть, посмотреть телевизор.

В тот раз немного посидели, Володя Высоцкий лег отдыхать – вечер у него был свободен, а я вернулся в театр, отработал свое, потом говорю Ване Бортнику:

– Пойдем, посмотрим, как там Володя себя чувствует.

Приходим.

– Володь, – спрашиваю, – у тебя есть деньги? Мы с Иваном хотим в «Каму» зайти.

Он вытаскивает из джинсов рулон четвертных:

– Возьмите, сколько надо, остальное отдайте – мне это сегодня понадобится.

Это и есть его отношение к деньгам: «Возьмите, только не все забирайте».

Отстегнули мы с Иваном один четвертак – пошли, посидели в «Каме». Возвращаемся, а его уже нет. Хозяина спросили:

– Где он?

– Встал, – отвечает, – сказал: «Ну, спасибо за гостеприимство! Я пошел».