Самоубийство Владимира Высоцкого. «Он умер от себя»

Хожу возле собственного дома и думаю: что мне делать? Как мне его петь? Подражать, хрипеть нельзя  – хотя я мог бы запросто сымитировать. Значит, нужно категорически придерживаться его ритмического рисунка, все эти сонорные согласные «м», «н» выпевать очень длинно, выпевать все фразы – он любил очень четко произносить текст. Например:

Пляшут ноты врозь и с тол-л-лком,
Ждут до, ре, ми, фа, соль-л-ля и си, пока-а-а
Разбросает их по пол-л-лкам
Чья-то дер-рзкая р-рука-а-а.

Следить за произношением носовых согласных, его рычащих «р-р-р», четких «к», «х» – «делах-х-х!». Четко выпевать-выговаривать все звуки, даже глухие, следовать его манере, его наполнению.

И еще врубать тот самый его нерв. Свои силы врубать ровно настолько, насколько их хватит. Не экономить. У меня столько, сколько было у него, не будет  – там все связано с голосом, с его звучанием, с тембральной окраской. У меня этого нет – значит, врубай все свое, что можешь.

Я попробовал это соединить – оказалось ужасно трудно. Трудно даже четко петь, как он, – невозможно выговорить. Попробуйте сами буквально, чисто спеть в его ритме:

Здесь вам не равнина, здесь климат иной!
Идут лавины одна за одной,
И здесь за камнепадом ревет камнепад…

Конечно, есть у него песни и попроще, но вот такие, ритмические, оказывается, петь очень трудно.

Постепенно где-то уже появился Володя. Уже узнаешь – это Высоцкий, это песня Высоцкого:

Я пол-лмира почти через-зл-лые бои
Прошагал-л и пропол-лз-с батал-льоном-м…

Любимову говорили, что манера исполнения Шапена больше всех похожа на Володину. А шеф: «Да ничуть!» – разговорился, разбурчался. Мы с Золотухиным идем за декорацию, начинаем песню: «Я полмира…»

– Стоп! – кричит Любимов. – Не надо, чтобы эту песню пел Владимир! Пусть Шапен поет вживую!

– Юрий Петрович, так это Шапен и поет, – Золотухин в микрофон. Шеф промолчал – и поехали дальше.

Я вначале долго отказывался, пока не почувствовал, как ее надо петь. А когда почуял, эта песня мне стала жутко нравиться. Она и на слушателей очень сильно действует. Песня, вообще, малоизвестная, я сам не слышал ее в Володином исполнении, только в рукописи читал».

Двоюродный брат Владимира Высоцкого Павел Леонидов (Рабинович) вспоминал, как в Нью-Йорке узнал о смерти Василия Шукшина: «…Посмотрел на Бродвее в занюханном закутке «Калину красную». И плакал навзрыд… У меня тогда случился самый настоящий приступ ностальгии. Хуже, чем когда узнал про смерть Высоцкого, хотя они оба – самоубийцы. Оба. И обоих их толкали в спину. Поторапливали. Мне Вася на каких-то похоронах сказал: «Каждой сволочи хочется сказать речь на свежей могиле хорошего человека».

В нашей книге мы попробуем проследить, что же привело Владимира Семеновича Высоцкого к смерти в сорок два с половиной года. Разумеется, самоубийством в строгом смысле слова эта смерть не была, хотя суицидальные попытки у барда случались неоднократно. Впрочем, они всегда происходили на публике и носили явно демонстрационный характер, чтобы окружающие еще раз доказали, как они любят Высоцкого или чтобы удовлетворили очередной каприз барда. В последние годы с помощью таких попыток мнимого самоубийства Высоцкий добивался от друзей, чтобы ему доставали наркотики.

Что же касается обстоятельств смерти барда, то, несмотря на некоторую неясность деталей и отсутствие посмертного вскрытия, оно ни в коем случае не было самоубийством. В том состоянии, в котором Владимир Семенович находился к моменту своей гибели, он просто физически не мог себя убить.

Но, образно говоря, всей своей жизнью Высоцкий совершал медленное самоубийство, приближая преждевременную кончину алкоголизмом, неумеренными сексуальными похождениями и, главное, наркоманией. Все эти недуги и пороки частью были природными свойствами Высоцкого, а частью стали следствием его огромного таланта, не получавшего столь желаемого им официального признания. В то же время осознание собственной гениальности сыграло с поэтом и актером злую шутку, спровоцировало желание «заглянуть за грань». У Высоцкого вплоть до самого конца была вера, что такому выдающемуся человеку, как он, ничто не может повредить и что алкоголь, секс и наркотики необходимы ему для творчества… В результате процесса саморазрушения Высоцкий очень быстро подорвал свой изначально крепкий организм, запрограммированный на долгую жизнь.