Самоубийство Земли

В русском секторе, точно так же, как и во всех остальных, смешались стили и эпохи. Однако надписи на русском языке и русская речь приятно успокаивали.

Игорь шел без цели, надеясь, что дорога сама приведет его куда надо.

Мимо него прошел невысокий человек в котелке. Он приподнял котелок, здороваясь. Игорь тоже поздоровался, мучительно вспоминая, где же он видел это лицо.

Невысокий человек уже скрылся за углом, когда Игорь вспомнил, кто это.

— Александр Сергеевич! — крикнул он.

Человек тут же вернулся.

— Чем могу служить?

— Неужели вы Пушкин?

— А что такое? Что-то с моим заводом?

— Вы ответьте, пожалуйста, конкретно, — Игорь переминался с ноги на ногу. — Значит вы — Пушкин Александр Сергеевич, классик русской литературы, автор «Евгения Онегина», «Капитанской дочки», «Бориса Годунова»?..

— Ну я, я, — перебил Пушкин. — Странно, что вы меня не узнали. Так что с моим заводом?

— С каким заводом?

— Фу ты, Господи, — с облегчением вздохнул Пушкин. — Вы, наверное, здесь недавно, раз ничего не знаете про мой заводик. Небольшой такой, оружейный заводик, делаем пистолеты. А то ведь черт-те что творится: поэтов убивают все, кому не лень, а им бывает и защититься нечем. Вы, кстати, не поэт? Жаль… А то, знаете ли, замечательный образец появился. Пистолет, который чует бездарность. Милостивый государь, вы мне можете не поверить, но, клянусь честью, оно так и есть. Смотрите сами: бездарный человек — завистлив, зависть порождает злобу, а от этого образуется совершенно особый состав крови. Пистолет чует эту самую кровь, как борзая зайца, и — будьте любезны! — стреляет сам. Изумительная, доложу вам, вещица. Впрочем, если вас интересуют подробности, вам бы лучше Саша Блок объяснил, он у меня инженером на заводе работает. Говорит, что сам модель изобрел, но я подозреваю, что ему сильно помог его тесть, Любкин отец, Дмитрий Иванович Менделеев…

Пушкин говорил странно, пошловато даже. Игорь совсем не таким представлял себе великого поэта, но в том, что перед ним Александр Сергеевич Пушкин, сомнений не было.

— Александр Сергеевич, вы ведь русский человек…

— Н-да? — удивленно вскинул брови Пушкин.

Но Игорь не обратил на это внимания и продолжил:

— Объясните мне, что здесь вообще происходит? Что это за планета такая? Что за люди? Что за город?

Пушкин улыбнулся. Улыбка у него была дружеская.

— Знаете что, молодой человек, заходите вы лучше вечерком в кондитерскую Вольфа… Тут недалеко, вам любой покажет… Посидим, поговорим… А сейчас, извините, дела. Совещание надо проводить по поводу внедрения новой модели пистолета.

Пушкин церемонно поклонился и быстро зашагал по мощеной булыжной мостовой.

«Неужели сегодня вечером я смогу просто так посидеть и пообщаться с самим Пушкиным, — думал Игорь, и подобные мысли как-то затмевали в его голове размышления о тайне этой планеты. — Посидеть вечер с Пушкиным! Черт-те что…»

Размышляя над приятной перспективой, Игорь свернул в трактир.

В трактире сидели несколько человек, но, сколько ни приглядывался, Игорь не узнал ни одного лица.

Он взял квасу, но успел отпить совсем немного, как отворилась дверь, и в трактир вошел невысокий лысый человек в кепке. Его лицо Игорь узнал сразу. Его лицо нельзя было не узнать.

Человек подходил к каждому, приподнимал кепку, говорил, чуть картавя:

— Здгаствуйте, — смотрел в лицо, слегка прищурившись, и спрашивал тихо. — Вы не видели мою маму?

Странно было слышать от вполне взрослого (чтобы не сказать стареющего) мужчины столь детский вопрос. Но присутствующих, кажется, это нисколько не удивило — привыкли, наверное, — и они отвечали совершенно спокойно:

— Нет, Владимир Ильич, не видели.

Человек и к Игорю подошел, и тоже кепку слегка приподнял, и тоже спросил, поздоровавшись:

— А вы мою маму не видели?

Игорь растерялся, не зная, что ответить.

— Никто не видел мою маму, — вздохнул Владимир Ильич. — А мне ужасно хочется ее увидеть. Сколько лет хочется увидеть — и не могу. Здесь так много людей, а мамы нет. Мне бы с ней поговорить.

— А вы не боитесь, что она будет вас ругать за все, что вы натворили? — неожиданно даже для себя спросил Игорь.

Владимир Ильич посмотрел на него взглядом спокойным и усталым, а потом сказал:

— Не видели, значит. А жаль. Почему же здесь нет моей мамы?

Владимир Ильич снова приподнял кепку — на этот раз прощаясь — и ушел.

Игорь вышел на улицу, твердо решив: обязательно встретиться с вождем и о многом его расспросить. Он понял, что здесь его ожидают интересные встречи. Настолько интересные, что даже самому не верится.

На улице мелькали знакомые по учебникам и книгам лица. Кого-то Игорь вспомнил сразу, кого-то припомнить не мог.

Вот быстрым шагом прошел Лев Толстой, неся косу через плечо.

Промчалась машина, — показалось, в окошке мелькнуло лицо Юрия Гагарина.

На велосипеде проехал человек и поздоровался так приветливо, будто они с Игорем давно знакомы. Вроде бы это был тот самый академик, который в девяностые годы XX века придумал, как вывести Россию из экономического кризиса. Игорь напрочь забыл его фамилию.