Самоучитель танцев для лунатиков

– Прошу прощения, и это они считают интеллектуальным дискурсом?! – бушевала Димпл, с грохотом поднимая жалюзи. – Нашли на кого все свалить! На фотографа! Охренеть можно!

Амина смотрела, как двоюродная сестра бросилась через спальню ко второму окну: волосы убраны в тугой узел, обтягивающее черное платье с юбкой в складку – сегодня она напоминала вампира.

– В смысле, это дурацкий аргумент, ты же понимаешь, правда? Свобода прессы зависит от фотожурналистов, которые должны стойко запечатлевать все, что происходит в мире!

«Ну конечно, сейчас она доберется и до цензуры…»

– И чего же еще потребует миссис Гениальный Профессор?! – воскликнула Димпл, схватив с подоконника пепельницу и вытряхнув ее в мусорное ведро, отчего в воздух взмыло серое облачко пепла. – Чтобы мы на передовицы помещали фото щенков и котят?! А то, не дай бог, чьи-то чувства оскорбим?!

«Господи, а она ведь ни капельки не изменилась, да?»

– Ну, вообще-то, ни капельки, – хрипло прошептала Амина.

Димпл взглянула на гору одежды рядом с ее кроватью и поморщилась:

– Да ты послушай меня! Это шокирующий снимок? Да! Но он был сделан не ради этого! Он не был инсценирован, черт бы их всех подрал! И если какая-то идиотка считает, что тебе не хватает эмпатии или ты хочешь сделать деньги на чужом горе, то… – Димпл запнулась, заметив на тумбочке полупустую бутылку, и поморщилась. – Постой-ка! Да ладно, Амина…

– Наши отцы пьют виски, – пожала плечами Амина.

– Вот именно, – натянуто хохотнула Димпл. – Ты что, собралась пойти по стопам клана Сурьяни и допиться до кризиса среднего возраста?

«А она так и не смирилась с тем, что мы – индусы?»

– Ну да, не особенно…

– Что?!

– Ничего.

– Нет, что ты сказала?

– Это я не тебе.

Во взгляде сестры промелькнуло сочетание гнева и беспокойства. Амина почувствовала обжигающий приступ стыда и прикрыла глаза. Она и так отлично знала, что Димпл видит вокруг себя: коллаж из одежды, пустых бутылок, пепельниц, тарелок с объедками вокруг комода.

– Ами, какого черта? Что с тобой творится?

«А сама-то как думаешь?»

Амина покачала головой, и чувство вины, застрявшее где-то в подреберье, на удивление быстро превратилось в презрение. Конечно, Димпл легко говорить! У нее все просто: она может вести беседы о том, что уместно, а что – нет, продавать то, что надо продать, вне зависимости от результата беседы, и преспокойно жить на эти деньги, ни о чем не думая! Каково это – твердо стоять обеими ногами на земле и ощущать свое право не смотреть вниз, на дерьмо?

– Я сделала этот снимок, – сказала вдруг Амина.

– И что?

«Не говори ей».

– Я прекрасно понимала, что делаю.

– Конечно! Ты фотограф! Это твоя работа!

– Я хотела, чтобы это произошло. Вот почему я успела изменить настройку диафрагмы еще до того, как он прыгнул.

– Амина, ты не виновата в том, что Бобби Макклауд покончил с собой.

– Ведь я понимала, что это будет хорошая фотография, – продолжала Амина. – Я подумала: падающий человек – это очень красиво, получится хороший снимок. Но разве это важно? – Она нервно рассмеялась, чтобы Димпл не заметила, как предательски дрожит у нее нижняя губа. – Ты можешь себе такое представить? Как будто я снимала птиц для «Нэшнл джеографик» или каких-нибудь, на хрен, животных…

– Ами, перестань!

– Потому что мне нужно было это увидеть! После всех этих лет мне нужно было увидеть, как выглядит человек, который падает с такой огромной высоты!

– Прекрати!

– А ты знаешь, что потом я не обернулась? Даже не взглянула в его сторону! Я услышала звук удара, отвернулась и ушла, потому что уже получила то, что хотела!

– Перестань! – схватила ее за руку Димпл. – Хватит! Перестань нести бред и слушай! Ты не виновата! Фото прекрасное! Момент – ужасный! Одно другого не отменяет! – выпалила она, и Амина разрыдалась. – Не отменяет, Ами, – еще сильнее впилась ногтями в ее запястье Димпл. – И тебе надо с этим смириться! Понимаешь?

– Отстань от меня! – оттолкнула ее Амина.

– Вы – тот самый фотограф?

– Кто это? – спросила Амина.

Дело плохо. Женщина уже два раза повторила свое имя. Назвала издание, где работает. «Таймс»? «Кроникл»? «Почему у меня в руках телефон?» – подумала Амина, уставившись на трубку. Маленькие черные отверстия напоминали ей маковые семечки, только они что-то ворковали, словно живые.

– Что? – спросила она у семечек.

«Осторожнее, малыш».

– Сам осторожнее!

– Прошу прощения?!

– Здрасте.

– Я говорю с Аминой Ипен?

– Да, – ответила Амина, вновь поднося трубку к уху.

– Как вы можете прокомментировать обвинения в том, что сделанная вами фотография демонстрирует недостаток человечности?

«Ой, да ради бога! А кто ее видел, эту человечность?! Все гребаное ЧЕЛОВЕЧЕСТВО только и делает, что демонстрирует недостаток человечности!»

Амина задумалась над этим. Над тем, что такое человечность, а еще о высокомерии – странное слово, она сразу же представила себе огромную, высокую мусорную кучу, измеряющуюся в количестве положенных человеческих душ.

– А чеки-то все приходят, – вдруг сказала она.

– Чеки? – переспросила женщина в трубке.

– А я их обналичиваю, – немного удивленно добавила Амина. – Видимо, как-то так.