Самовар с шампанским

– Зая! За ржавые копейки я тебе дорогу в ближайший супермаркет и то не покажу. Наверное, ты не поняла, с кем имеешь дело? Я ведущий репортер, скоро стану главным редактором, зарплата соответствующая. Понятно?

Если начинаешь торговаться с человеком, то странно обращаться к нему на «вы».

– Недавно я беседовала с Эдиком Справедливым, – промурлыкала я, – он, как ты, конечно, знаешь, ушел из «Желтухи».

– Эдьку выперли за пьянство, он алкоголик, – фыркнула Телегина, – мы с ним рядом не стояли.

– Справедливый сейчас пишет для «Нью-Йорк таймс», – продолжила я, – его собираются там начальником сделать.

– Думаешь, я брешу, как Эдик? – разозлилась Олеся. – Можешь проваливать, за жалкую подачку ничего не узнаешь.

– Ну, тогда эксклюзив о женщине, умершей на борту самолета, достанется другим, – вздохнула я. – И от души желаю тебе стать в «Желтухе» начальницей, тогда сможешь купить просторную квартиру, а не ютиться в комнате, где даже карликовому пуделю тесно.

– …! – выругалась Олеся.

– Лучше скажи, какое вознаграждение хочешь, – предложила я.

Телегина назвала цифру.

– Ты же не билет на полет до Марса продаешь! – возмутилась я.

Минут пятнадцать мы торговались, но потом договорились. Олеся взяла костыли, мы пошли на кухню, и она начала рассказ.

С Василием Олеся жила три года в гражданском браке. Поначалу полицейский нравился девушке, этакий веселый балбес, вечно готовый веселиться. Потом ей стало ясно, что любовник идиот.

– Меня раздражало, что он расти не хочет, сидит в отделении у пятой батареи, серьезных дел ему не поручают, – откровенничала Телегина. – Были, правда, и положительные моменты: Василий не пил, не курил, не жадничал, всегда был при деньгах. Месяца за три до его смерти меня как на качелях мотать стало. В понедельник еду на работу, думаю: «Все. Сегодня вечером соберу вещи и домой подамся. Надоел Кожин». После службы возвращаюсь в Химки, в голове другие мысли: «Васька оптимист, всегда растормошит, когда я в депресняке, ни из чего проблем не делает, живем весело. Чего еще надо?» Потом он умер, и мне так плохо стало! Лучше б от него раньше ушла, переживаний меньше, бывшего не так жаль.

– Что случилось с Василием? – спросила я.

– Они с Алексеем Рощиным поехали к нему на дачу, – завела Олеся. – Лето стояло, погода хорошая, вот парнишки и решили шашлычок организовать.

– Тебя не взяли?

– Не-а.

– Почему? – удивилась я.

Олеся одернула кофту:

– Мы с Кожиным поругались, ни с того ни с сего сцепились.

– И кто начал военные действия?

– Как ни странно, он.

– Как ни странно? – повторила я. – Василий не отличался скандальностью?

Олеся оперлась о стол.

– Этим он мне и нравился. Ни к моей одежде, ни к поведению не придирался, хоть вообще без юбки на тусню иди, Кожин только поржет, а в тот день заорал: «Какого хрена сарафан без лифчика нацепила, сиськи наружу выставила? Живо натяни платье нормальное, а ну, пошла к шкафу, б…!»

– Весьма грубо, – оценила я поведение полицейского.

– Сначала я остолбенела, – вздохнула Олеся, – затем ответила по достоинству, а он в меня табуретку швырнул, я едва увернулась.

– После столь бурного выяснения отношений не захочется вместе шашлыками лакомиться, – отметила я.

– Да уж, – скривилась Олеся. – Дома я осталась, кофе себе сварила, потом подумала: все, пора сливаться. Если парень так себя вести начал, у него другая завелась, и пошла шмотки паковать.

– Смелый вывод, – улыбнулась я. – Может, у Василия живот болел или на работе неприятности случились, вот он и сорвался. Или были еще какие-то намеки на присутствие в его жизни любовницы?

Олеся откашлялась:

– Здоровьем Кожина отец с матерью не обидели, ничего у него никогда не ныло, на желудок он не жаловался, селедку молоком запивал, сливами этот оригинальный ужин заедал и спокойно спать шел. Со службы Васю на тот момент уже выперли. А вот насчет бабы… В последний месяц ему кто-то со скрытого номера звонил. Прежде Кожин всегда при мне болтал, а тут глянет на экран и в туалет шлепает или на балкон выйдет.

Я нахмурилась.

– Тревожный признак.

– Ага, – согласилась Олеся, – мы с Наташкой так и решили: Вася с Алексеем денег где-то надыбали, почувствовали себя крутыми, решили нас пустить побоку.

– Алексей – это Рощин? Он дружил с Кожиным? – попыталась я досконально разобраться в ситуации.

Олеся взяла с тарелки пирожное.