Самовлюбленные, бессовестные и неутомимые. Захватывающие путешествия в мир психопатов

После письма от профессора Мэйдена я позвонил Эсси и спросил, не встретится ли она со мной. Я рассказал ей о первом визите в Бродмур и беседе с Тони, о том, каким решительным и вальяжным шагом он шел в нашу сторону, о его наряде — он был похож на героя сериала «Ученик».

— И это поведение классического психопата? — спросил я.

— Как-то раз я приходила к одному в тюрьму, — начала Эсси свой рассказ. — Я прочитала его досье. У него была чудовищная история преступлений: он насиловал женщин, убивал и откусывал им соски. Читать про это было мучительно страшно. Один психолог сказал мне: «Ты встретишься с ним и будешь полностью очарована». Я подумала: «Ни за что!» Только знаете что? Так и случилось. Полностью! Настолько, что я находила его отчасти сексапильным. Он был очень красивым, подкачанным, по манерам — настоящий мачо. От него буквально веяло сексуальностью. Мне сразу стало понятно, почему женщины, которых он убил, шли за ним.

— А откуда взялась идея, что дерзкий костюм может быть признаком психопатии?

— Чек-лист Хаэра PCL-R.

Я непонимающе уставился на нее.

— Диагностический опросник для выявления психопатии. Его разработал канадский психолог Боб Хаэр. Можно сказать, это золотой стандарт диагностики психопатий. Первым пунктом в нем числится «болтливость и внешнее обаяние».

Она рассказала мне еще немного о тесте Хаэра. Из-за того, как она это описывала, опросник казался довольно странным. По ее словам, Хаэр вел специальные курсы, где учил распознавать психопатов по языку тела, особенностям речи и другим признакам.

— Сколько лет Тони? — спросила она.

— Двадцать девять.

— Ну, удачи профессору Мэйдену, потому что опасный период еще не прошел.

— Почему вы так думаете?

В этот момент Эсси напомнила мне опытного дегустатора, который определяет марку редкого вина по едва уловимому оттенку запаха или вкуса. А может, мудрого богослова, верующего в нечто непостижимое, что нельзя доказать с помощью логики.

— Психопаты не меняются. Уголовным преследованием их невозможно научить. Можно рассчитывать только на старость, которая помешает психопату совершать преступления. Их обаяние тоже с ними навсегда — эти люди невероятно харизматичны, буквально ослепляют окружающих. Так что да, настоящие трудности появляются, когда такой вот психопат влияет на общество в целом.

Я рассказал Эсси, как книга Петера Нордлунда умудрилась создать хаос в более чем рациональном мире ее коллег. Конечно, в Петере нет ничего психопатического, он лишь производит впечатление слегка напряженного и невротизированного человека (как и я, кстати, хотя в гораздо большей степени). Однако из-за всех этих происшествий с «Бытием или ничем» я заинтересовался влиянием безумия — безумия наших политиков — на обычную жизнь простых людей. Я решил уточнить у Эсси, думает ли она, что некоторые из влиятельных людей больны тем же, что и Тони. Много ли среди них психопатов?

Эсси кивнула.

— С помощью попавших в тюрьму психопатов можно оценить ущерб, который они наносят обществу. Они составляют где-то 25 % от всех обитателей тюрем. Однако на них приходится 60–70 % насильственных преступлений, совершенных уже в стенах тюрьмы. Их мало, но лучше с ними не встречаться.

— А сколько их среди людей вне тюрем? — поинтересовался я.

— Примерно один процент.

Эсси посоветовала найти работы Боба Хаэра — основателя современных исследований по психопатии, если я хочу понять, что это за явление и как этим людям удается подняться на вершину делового мира. А Тони, без сомнения, останется в заключении, потому что набирает по вышеупомянутому тесту слишком высокие баллы.

* * *

После беседы с Эсси я действительно нашел статью Боба, где психопатов называли «хищниками, которые используют все свое обаяние, умение влиять на людей, самые разные способы запугивания, а также секс и насилие, чтобы манипулировать окружающими и достигать собственных эгоистических целей. У них практически отсутствует совесть и способность к сочувствию, поэтому они берут что хотят, нарушают нормы общежития, не испытывая ни малейшего чувства вины. Иными словами, эти люди лишены того, что дает возможность жить в гармонии с окружающими».

Мне снова позвонил Тони. Я больше не мог его игнорировать, поэтому глубоко вдохнул и поднял трубку.

— Джон?

Он звучал очень тихо, словно издалека, как эхо. Я представил, как он звонит с общего телефона, расположенного в больничном коридоре.

— Да. Добрый день, Тони, — спокойно ответил я.

— Вы куда-то пропали.

Тони говорил как ребенок, к которому внезапно, без какой-либо причины охладели родители.

— Профессор Мэйден говорит, что вы психопат, — сказал я.

Он резко выдохнул в трубку.

— Это не так!

Мы немного помолчали.

— Почему вы так уверены? — спросил я.

— Говорят, что они не испытывают ни чувства вины, ни угрызений совести, — заговорил Тони. — А я чувствую вину! Но когда я говорю об этом врачам, они уверяют меня, что психопаты отлично делают вид, будто чувствуют угрызения, при этом ничего не испытывая, — он замолчал на какое-то время. — Это магия. Поразительно, как им удается переворачивать все с ног на голову.