Самовлюбленные, бессовестные и неутомимые. Захватывающие путешествия в мир психопатов

«Снимая массу фильмов и передач, их создатели едут в обычный муниципальный район. Больше 90 % людей, которые там живут, совершенно нормальные и ведут обычную жизнь: растят детей, платят налоги, работают, ездят в отпуск. Но есть и 10 %, у которых есть нарушения в той или иной степени, — и они подходят. Именно о них и будет передача».

Эдди Марсан, актер, интервью Джонатану Ромни для The Independent, 2 мая 2010 года

Почти во всех программах, которые крутят в прайм-тайм, участвуют люди, которые страдают «правильными» и нужными формами безумия. А главное, теперь я знаю его формулу. Герои с «правильным» типом сумасшествия слегка безумнее того, что нам кажется. Разница бросается в глаза сразу. Мы можем мучиться от депрессии и каких-то страхов, однако наши неприятности не такие большие, как у них. Это заставляет нас успокоиться от мысли, что у нас не все так плохо.

Трагедия Дэвида заключалась в том, что его безумие приняло совершенно дикий оборот и вышло за рамки приемлемого на телевидении. Простыми словами, с такой формой он СМИ совершенно не нужен. А почему? Потому что мы опасаемся слишком явного, однако любим пудрить мозги.

При этом мы занимаемся не только бизнесом безумия, но и бизнесом конформизма. Мне вспомнилась Мэри Барнс, пациентка доктора Лэйнга, которая была заперта в подвале и обмазывалась собственными экскрементами. Спустя некоторое время она сменила их на краски и холст. Лондонское общество 1960–1970-х годов прекрасно реагировало на ее художественные произведения, видя в них пример глубокого проникновения в нездоровую психику. Но и Шарлотта Скотт, и я, и другие журналисты разыскивали на планете людей с «правильным» видом безумия не чтобы организовать некое почитание. Скорее наоборот: показывая их, мы хотели продемонстрировать людям, какими быть не надо. Может быть, именно из-за этого стремления быть нормальными и появляется этот дикий страх сойти с ума.

* * *

Через несколько дней после моего возвращения из Девоншира позвонил Боб Хаэр.

9. Стремимся высоковато

Боб Хаэр проводил ночь субботы в Хитроу — перевалочном пункте между Швецией и Ванкувером. Он продолжал ездить по миру с обучающими семинарами по своему опроснику. Боб пригласил меня на встречу в отель.

Когда я туда приехал, в холле его не было. Около стойки администратора выстроилась огромная очередь из уставших командированных со злыми лицами, которые прилетели поздно вечером. Телефона для связи с постояльцами я не нашел, но заметил пустующий стол консьержа, на котором стоял его аппарат. Можно было нажать «ноль» и попасть к главному администратору — ему отвечают сразу вне зависимости от количества людей в очереди, ведь неизвестному ответят с большей вероятностью, чем людям, которые стоят прямо напротив тебя. И попросить соединить меня с Хаэром.

Однако, как только взял трубку, я услышал громогласный рев и заметил приближающегося консьержа:

— Положите мой телефон!

— Но я всего на минуту, — оправдывался я.

Мужчина резко вырвал трубку из моих рук и швырнул ее на телефон.

Спустя некоторое время пришел Боб. Я демонстративно вежливо поздоровался с ним перед носом консьержа.

Мы выглядели как два весьма любезных бизнесмена, которые договорились о важной встрече поздно вечером в отеле, потому что были очень заняты. Я старался все делать максимально заметно для хама, который не дал мне позвонить.

— Может, пойдем в VIP-бар? Там можно спокойно побеседовать, — предложил Боб.

— Разумеется, — улыбнулся я и стрельнул взглядом в консьержа, — в VIP-бар.

Мы двинулись по вестибюлю.

— Не представляете, что только что случилось, — шепнул я Хаэру.

— Что?

— Консьерж чуть было не дал мне по лицу.

— За что?

— Я хотел воспользоваться его телефоном, чтобы набрать вам, потому что к администратору не пробиться, а он подскочил и вырвал у меня трубку. Поразительно грубо. С чего он так разозлился?

— Просто он один из них, — ответил Боб.

Я внимательно посмотрел на него.

— Психопат? — уточнил я, оглядываясь на мужчину, который в этот момент помогал одному из постояльцев затаскивать чемоданы в лифт. — Разве?

— Очень многие психопаты идут работать охранниками, швейцарами и вообще теми, у кого есть хотя бы небольшая власть на их собственной территории, — объяснил Хаэр.

— Да, а еще у него явно проблемы с эмпатией и контролем собственных реакций и поведения, — добавил я.

— Не забудьте написать об этом в книге.

— Обязательно, — кивнул я и снова взглянул на собеседника.