Самовлюбленные, бессовестные и неутомимые. Захватывающие путешествия в мир психопатов

— Да, каждое слово, — ответил Леви.

* * *

Но все-таки что-то было не так. И история Леви, и теория Деборы выглядели правдиво лишь в том случае, если Дуглас Хофштадтер — какой-то легкомысленный, не очень умелый шутник. Однако все факты, которые я о нем собрал, говорили об обратном. В 2007 году корреспондент The New York Times Дебора Соломон брала у него интервью и задала несколько провокационных вопросов. В своих ответах профессор показал себя весьма серьезным, а иногда даже нетерпеливым человеком.

Вопрос: После публикации книги «Гедель, Эшер и Бах» в 1979 году вы стали известным. В университетском бестселлере вы отразили параллели между интеллектом Баха, М. К. Эшера и математика Курта Геделя. В вашей новой книге «Я — странная петля», на мой взгляд, вы в первую очередь интересуетесь собственным интеллектом.

Ответ: Новая книга гораздо проще. Не такая безумная и менее смелая, наверное.

Вопрос: Вы знаете толк в том, как прорекламировать книгу.

Ответ: Нет, не знаю. Мне просто интересны вопросы сознания и души. Благодаря этому и появилась новая книга.

Вопрос: В Wikipedia пишут, что ваши книги вдохновили многих студентов начать карьеру в сфере кибернетики и искусственного интеллекта.

Ответ: Я не интересуюсь компьютерами. Эта статья содержит массу неточностей, что меня немного расстраивает.

И все в таком духе. Я выяснил, что работы профессора появились на свет в результате двух неврологических трагедий. Когда ему было 12, выяснилось, что его младшая сестра Молли никогда не будет ни говорить, ни понимать язык. «Тогда меня весьма интересовал вопрос работы своего ума, — поведал Хофштадтер журналу TIME в 2007 году. — После злополучного диагноза Молли мой теоретический интерес обрел связь с реальным миром. Жизненные обстоятельства заставили меня начать размышлять о работе мозга, о человеческом „Я“ и о том, как мозг определяет личность человека».

Позже, в 1993 году, его жена Кэрол умерла от опухоли головного мозга. Тогда их детям было два года и пять лет. Это горе буквально выбило землю у него из-под ног. В книге «Я — странная петля» он утешается мыслью, что супруга живет в его собственном сознании. «Я думаю, что некоторый след ее внутреннего мира, душевного света или ее „Я“ — называйте как хотите — остались во мне, — признался он в интервью Scientific American в 2007 году. — И этот след ее самой, ее души, если угодно, сохраняет силу. Я должен подчеркнуть: грустная правда о материи такова, что у меня сохранилась весьма слабая копия — словно снимок с плохим разрешением, к тому же размытый… Он не в состоянии вытащить жало смерти. Я признаю, что не могу сказать: „И не важно, что она умерла, она продолжает жить в моей голове“. Хотелось бы, но не могу. Но хоть какое-то утешение это приносит».

Ничто из этого не напоминало человека, способного завести у себя в доме целый гарем из француженок, да еще и создать непонятную головоломку из десятка книг, анонимно разосланных ученым по всему миру.

Я решил отправить Хофштадтеру электронное письмо и спросить, есть ли хоть слово правды в истории Леви Шанда о найденных под мостом книгах и француженках в квартире знаменитого профессора. Вышел на прогулку, а когда вернулся, меня ждал такой ответ: