Самоволка

– Нет, говорят, святой Мохаммед не убивает принципиально. Потому и святой. Зато он очень качественно калечит. И, кстати, умеет докопаться до правды. Хитрить с ним – себе дороже.

– Ну, мы-то разве виновные?

– Как сказать. У святоши могут быть свои понятия о справедливости. Ведь формальная причина смерти Амира – ты.

– А может, ты?

– И я… Потому и говорю – думать, еще раз думать и следить за словами.

– Ну вот и подумай. – Степан перевернулся на спину и попытался принять мало-мальски удобное положение в тесной коробке. – От меня толку мало. Если чего вспомню – сообщу.

Степан лежал, прикрыв в глаза, и слушал, как под ним громыхают колеса. А в голове все крутилась какая-то неосознанная мысль – неудобная, угловатая. Она касалась этого нового обстоятельства – Амир оказался связан с крупным дельцом, а значит…

Что-то важное крылось в этой головоломке, однако в ней не хватало деталей. Причем все детали были рядом, буквально под рукой, но какая из них нужная?

– Слушай-ка! – Степан вдруг так резко вскочил, что едва не вписался головой в потолок. – А если этот Магомед такой влиятельный, сможет он достать тебе Расула?

– О да! – усмехнулся Борис. – Кого угодно. Хоть из-под земли. Только с какого перепуга?

– Я тут слегка обмозговал нашу ситуацию. Можно ее слегка переиграть…

– Ну-ну, – иронично изрек Борис. – И что намозговал?

– Смотри расклад. – Степан заговорил тише. – Мы с тобой знаем, что Амир погиб, защищая меня…

Повозка вдруг остановилась, и Степан осекся. Открылась дверца фургона. Покрытый пылью возница с ружьем на плече выразительно кивнул, приказывая выбираться.

Первое, что увидел Степан на улице, – высокую основательную стену с башенками. Затем навстречу ему вышли два человека, одетые в одинаковые зеленые плащи. Лица их были бесстрастны, как у манекенов.

– Ни слова при них, – процедил Борис.

Пленников отвели в небольшой ухоженный домик. В светлой комнате были только широкая лавка и стол.

– Ждите, – сказал один из «зеленых», и их оставили одних.

– Продолжай, – едва слышно прошептал Борис.

– Продолжаю, – в тон ему зашептал Степан. – Расул пытался убить меня. А умер – Амир. Теперь исключаем меня из этой схемы и говорим, что Расул убил Амира. Люди Мохаммеда находят Расула, и тот признается – что да, действительно оставил замерзать человека. Кто ж мог знать, что он член братства? А я в качестве друга Амира искал возможность передать последний привет. Поскольку тот умер у меня на руках.

– Так… – Борис свел брови. – Ты хоть понимаешь, что в этой схеме столько дыр, что можно провалиться, едва открыв рот?

– Не так уж и много. Где мы можем провалиться?

– А если Расулу покажут тебя? А если ты запутаешься в мелочах и тебя начнут колоть?

– Все четко, Боря. Передо мной картинка – яснее ясного. Я сам буду говорить.

– Степа, одумайся… – неуверенно проговорил Борис, но Степана эта неуверенность только раззадорила.

– Ты сам говорил, что Расул – наш с тобой единственный шанс. Причем живой Расул. А Мохаммед не убивает – верно?

– Ну… верно…

– Мы расскажем про Расула-злодея и…

Степан не договорил, поскольку в комнату вошел человек в таких же зеленых одеждах. Он был немолодой, высокий, плечистый, с решительным и даже безжалостным лицом. Степан и Борис невольно встали.

Незнакомец быстро, но внимательно оглядел обоих, затем молча показал пистолет Амира. И без слов было ясно, что он требует объяснений.

У Степана заколотилось сердце.

– Амир был моим другом… – начал он, но человек нахмурился и потряс головой. Степан сообразил, что говорит по-русски.

– Это оружие Амира, моего друга, – заговорил он по-клондальски, с трудом выхватывая нужные слова из памяти.

Прокашлялся, маскируя дрожь в голосе, и продолжил:

– Мы вместе прошли через Врата и направлялись к полярному экспрессу большой группой. С нами шел контрабандист по имени Расул. Он обманул меня и Амира и оставил его замерзать. Все из-за золота. Я слишком поздно понял, что Амира нет с нами. Когда я вернулся, он уже умирал…

Степан говорил и с ужасом понимал, что все глубже уходит в пучину бессвязного вранья. Он уже ждал, что незнакомец остановит его и задаст какой-нибудь вопрос, который разобьет всю историю вдребезги. Например: как он мог не заметить, что Амир остался замерзать?

Но человек слушал, сурово глядя исподлобья.

– Амир передал мне этот пистолет и попросил поклониться святому Мохаммеду. Он сказал, что они братья. Еще он хотел попросить прощения…

Степан неловко замолчал. Он не знал, как закончить свою речь. И так уже много наболтал.

– За что? – впервые заговорил незнакомец. – За что он просил прощения?

Голос у него был неровный и тяжеловесный, словно кто-то скреб бетон ковшом экскаватора.

– Он просил… – У Степана моментально взмокла спина. Он не помнил. В уме почему-то повисло, как огромное облако, имя Клеопатра, заслонив все прочие мысли.

– За что? – повторил незнакомец и чуть надвинулся на Степана. Стало страшно.

– За Исиду! – Имя вспыхнуло в памяти как сверхновая. – Он извинялся за Исиду, больше ничего не знаю.

Незнакомец вдруг едва заметно переменился в лице. Казалось, он был чем-то очень удивлен.