Самоврачевание и скотолечение у русского старожилого населения Сибири

Цвѣтетъ ребенокъ. „Не быватъ безъ этого. По тѣлу идутъ мелконькіе пузырьки, какъ рѣпное сѣмя, красенькіе. Тѣльце мажутъ медомъ; мажутъ и масломъ: масло-то еще лучше. Въ теплой водѣ въ корытѣ моютъ“ (Е. А. В-ва).

Цвѣтетъ въ ротикѣ. „Настружитъ, какъ творожокъ; протрешь – ничего не останется; потомъ смотришь – опеть какъ творожокъ. Медомъ или сметаной мажутъ въ роту́, да они шибко объѣдаютъ; лучше мазать молоснымъ масломъ. Отъ масла отмякнетъ, поотстанетъ, потомъ обтирашь тряпочкой. Цвѣтетъ дёнъ пять, другой разъ меньше“ (Е. А. В-ва).

Чикоту́нъ. „Пятки у ребенка сдѣлаются свѣтлы да красны, ножонками су́читъ“. Причину болѣзни видятъ въ томъ, что ухаживающіе за ребенкомъ, лаская его, щекочутъ ему ножки. Смазываютъ смолкой. У нѣкоторыхъ лѣкарокъ есть наговоръ.

Щетина. Ребенокъ корчится, перегибается назадъ и кричитъ, – „щетина его колетъ“. Болѣзнь происходитъ оттого, что мать во время беременности пинаетъ свиней. Помогаютъ такъ: когда вынимаютъ изъ печи хлѣбъ, берутъ немного мя́киша и катаютъ его по спинѣ ребенка; спина предварительно смазывается сметаной или масломъ. На колобкѣ хлѣба, говорятъ, можно видѣть волоски; это и есть щетина. Или: спинку ребенка обильно смазываютъ своедѣльскими дрожжами; затѣмъ его парятъ въ банѣ, причемъ на спину мать „чи́ркаетъ свое молоко“; лѣчатъ опарной гущей изъ пшеничныхъ отрубей (К. И. Б-ая).

Дѣти не стоятъ. Бываютъ случаи, что „родится ребенокъ, окажется хворенькимъ, вскорости же и помретъ. Опеть родится такой

375

же хиленькій и тоже умретъ. За нимъ опеть… Кажется, ужъ всѣ лѣкарства испробованы, а толку нѣтъ: ни на боль, ни на лѣкарства не могутъ натака́ться“.

Тогда родители, чаще всего мать больного ребенка, сговариваются съ кѣмъ-нибудь изъ сосѣдей испытать послѣднее средство – „продажу ребенка на счастье“. Согласившійся „купить“ ребенка проходитъ мимо открытаго окна избы. Мать останавливаетъ его и говоритъ: „Купи у меня ребенка такого-то“ (называетъ по имени). – „Продай!“ Мать отдаетъ ребенка въ окошко, а сама идетъ къ двери, куда подходитъ и покупающій съ ребенкомъ на рукахъ. Мать молча беретъ ребенка, снова подаетъ его въ то же окно покупателю. Тотъ опять несетъ его къ двери. Такъ три раза. Получивъ ребенка отъ покупателя въ третій разъ, „мать надѣётъ на него крестикъ, которымъ въ купели крестился“ (О. П. Ф-ва).

Если ребенку жить, то скоро послѣ этого поправится (это будетъ въ томъ случаѣ, если купившій – „счас(т)ливой“), а не жить – скоро послѣ этого помретъ¹. „У тетки Акулины (Лѣнивцева она, шабартинская) ребенокъ – Самсономъ звали парнишка – долго хворалъ, не могли и на боль натака́ться. Ей и посовѣтовали этакъ же вотъ продать Сомку. Такъ и сдѣлали. И теперь еще живой!..“ (Е. А. В-ва).

Нѣкоторыя лѣкарки съ цѣлью узнать, поправится ли ребенокъ или умретъ, „обмываютъ колоколъ“. „Покойница Михѣиха такъ говорѣла: иди на зо́ряхъ на рѣку съ ведромъ. Иди и молчи. Почерпни воду „по водѣ“ (по теченію) и молча иди съ рѣки къ колокольнѣ. Молча полѣзай на колокольню, поставь тамъ на мѣсто ведро; молча же обмывай колоколъ… Если человѣку оздоровѣть, – колоколъ будетъ молчать; если умереть человѣку, – колоколъ тихонько жалобно завоетъ. Если колоколъ молчитъ, надо молча спуститься съ колокольни, молча итти до больного, покуль не поставишь ведро съ водой на мѣсто. Потомъ ужъ можно и говорѣть“. Принесенной водою поятъ и умываютъ больного² (изъ разсказовъ Е. А. В-вой).

Иные родители даютъ „обвѣща́нье“: „Матушка Девята Пятница. помоги мнѣ отпеча́ловать дитю́!“ Обѣщаютъ „потрудиться на ногахъ“, сходить къ Девятой Пятницѣ въ дер. Ту́люшку, Шарагульской волости, куда каждую весну отправляется много „тру́дниковъ“, чуть ли не со всей Тулуновской волости прежнихъ границъ.

Ходятъ въ Уди́нска (г. Нижнеудинскъ) къ Ахтырской Божьей Матери (2 іюля). Идутъ большею частью женщины: матери, убитыя

376

болѣзнью парнишка или дѣвчонки – просить заступницу „поставить дитё на ноги“, бездѣтныя женщины – вымаливать „хоть кого-нибыдь“…

IV. Женскія болѣзни .

„У здороваго человѣка дѣти должны быть у всякаго, а то какой же это человѣкъ, которой дитю́ не имѣетъ?“ (Е. А. В-ва).

Дѣти – замѣна на старости лѣтъ, въ особенности парни. „Если сыновьямъ Богъ благословилъ, то отъ котораго-нибыдь да будетъ толкъ отцу-матери. Одинъ сынъ – не́ сынъ, два сына – по́лсына, а три сына – весь сынъ: всѣ-то прокормятъ“, – такъ говаривали старые люди (Е. А. В-ва).

Во взглядѣ на дочерей тоже сказывается характеръ утилитариста-крестьянина. „Дѣвка – чужой товаръ“. Но и этотъ „чужой товаръ“ является желаннымъ въ семьѣ, особенно для матери: „парнишка къ отцу больше льнетъ, а дѣвка, покуль замужъ не ушла, хоть вшей въ головѣ поищетъ, рубаху выстираетъ, съ ребенкомъ поводится, по́ дому доглядитъ“.