Самозванец из Гессена (СИ)

Хотя чему радоваться? Здесь был на положении скотины и там буду с ярмом на шее. Ещё и рисковать придётся много, отрабатывая вложенные в покупку шейхом деньги. Зато это шанс покинуть свою клетку. Если и вернусь сюда, то лишь для одного — для мести.

— Позвольте спросить, — поклонился я до самой земли, скрывая истинные чувства. — Но ведь до начала экзаменов на Печать ещё три с половиной месяца?

— Я договорился. Кто может отказать древнему Роду Меринбергов? Можно было бы и подождать, не тратя деньги на взятки, но этот подлец Михаэль Тюбирген объявил нам войну. Нужно подготовиться к ней и дать этому зарвавшемуся негодяю то, чего он заслуживает… Смерть! Всё. Пошёл вон!

Теперь всё становится на свои места. Мой папаша очень любил брать в долг, но возвращал деньги лишь с ножом у горла, считая, что всё, что попало в его загребущие лапки, больше никому принадлежать не может. Тюбиргенам он должен около пятнадцати миллионов, если считать с процентами за последние десять лет просрочки. Отдавать не собирается, вот и лопнуло у них терпение. Всё по закону — можно выгодно повоевать, а не ограничиваться дуэлями.

Поэтому граф и хочет продать меня, срочно навесив Печать Мастера. Сыночек же его идёт «прицепом», маскируя истинную цель.

Что Отто будет делать дальше? Деньги вернёт разъярённым кредиторам? Вряд ли. Скорее всего, наймёт внушительную армию наёмников и сам попытается захватить земли Тюбиргенов. Или сбежит, прихватив всё золотишко? От него можно и такого ожидать. Слишком труслив, чтобы с сильным Родом бодаться.

Да не моё это дело! Всё равно живу в этом доме последние дни! Жаль, что Марта с Гретой отменяются. Я уже настроился на встречу с ними. Наверное, они единственные в этом гадюшнике, по кому буду скучать. Мои славные подружки-веселушки, раскрашивающие серые будни бастарда своим темпераментом и искренним участием.

Через полтора часа графский кортеж выехал из особняка. Меня — о, чудо! — посадили в хозяйский лимузин, предварительно выдав приличный костюм. Наверное, чтобы не испачкал господские сиденья своей застиранной тренировочной формой.

Четыре машины сопровождения с флажками Рода и мигалками на крыше разгоняли задрипанные, работающие на бензине повозки простолюдинов, изредка встречающиеся на загородной дороге. Путь до города относительно неблизкий: около сорока минут езды. Но на такой скорости и за двадцать уложимся. К чему эта спешка?

Ответ пришёл где-то на полпути.

Внезапно две передние машины охраны подскочили вверх, объятые пламенем. Взрывы сзади и спереди дали ясно понять, что мы угодили в классическую ловушку. Судя по чёткости действий, работают профессионалы.

Резкий удар и сильнейший звон, закладывающий уши! В нас пальнули из гранатомёта! Но у лимузина сорок миллиметров магоброни, и её так просто не пробить. Шофёр не растерялся. Он дал по газам и свернул на обочину, пытаясь уйти от нападавших полями. Началась гонка со смертью.

— Машину не поцарапай! — визжит перепуганный граф шоферюге, подскакивая на кочках. — Она кредитная!

Его сынок сполз на пол и закрыл голову руками. Спокоен один я: страх из этого тела выбили уже давно. Знаю, что уйти не удастся. Округа должна быть заминирована именно на такой случай.

Так и есть. На пятой задетой мине, днище — самое слабозащищённое место автомобиля, не выдержало.

За секунду до катастрофы открываю дверь и вываливаюсь наружу. Прячусь в канаве. Безоружным биться против хорошо подготовленных убийц вряд ли долго смогу, поэтому притворяюсь мёртвым. Может, не заметят?

Идут, красавцы. Проверяют каждое тело. Слышны одиночные выстрелы — добивают свидетелей.

— Командир! — раздаётся над головой громкий бас. — Тут ещё один! В цивильном! Не из охраны!

— Живой?

— Щас проверю.

Притворяться трупом нет смысла. Начинаю тихо стонать, продолжая изображать беспамятство.

— Живёхонек! Контуженный!

— Тащи сюда, допросим.

Меня, как мешок с картошкой, забросили на плечо и понесли. Скинули на землю. Пара ударов армейским ботинком по рёбрам намекает, что пора приходить в чувство.

— Кто такой? — спросил человек в спецназовской маске, увидев, что я открыл глаза.

— Секретарь господина Отто Меринберга, — блею, изображая страх, а сам быстро оцениваю обстановку.

Просчёт, господа убийцы! Задание выполнено, и нужно улепётывать со всех ног, а вы тут сгрудились развесив уши. Так… Пятнадцать человек. Значит, три боевые «звезды» пришли нам звиздец устраивать. Должен справиться, если…

Новый удар ботинка прервал размышления.

— Ты чего, мясо, замолчал?

— Я не знаю, что говорить, и голова кружится. Не убивайте, пожалуйста! У меня есть важное письмо, к которому прилагается обезличенная долговая расписка некоего барона на четыреста тысяч золотых. Я её как раз проверял, когда вы доблестно атаковали нас. Заберите! Как выкуп за жизнь! Оно во внутреннем кармане пиджака.

Пытаюсь якобы достать бумаги, но командир убийц меня останавливает.

— Руки убрал! Самуил, проверь. Вдруг у него там оружие припрятано.

Правильно всё делаешь, дорогой! Правильно! Это во всех учебниках диверсантов прописано. Руки пленного должны быть всегда на виду.