Самозванка

А это у нас плотник? Здравствуй, плотник, я — Злата. Он что, глухой? Боится? Кого, меня? И кто такие страсти рассказывает? Узнаю кто — выпорю розгами. Ишь что придумали! Я не злая, а строгая. Хватит болтать, давайте делом заниматься. Так, быстренько нарежьте мне стеклышки. Сейчас покажу какие. Все понятно? Мычать не обязательно, можно просто кивнуть. Марта, скажи мне как художник художнику — ты рисовать умеешь? Краски где, бестолочь?! Да не реви ты, я не сержусь. Голос такой у меня. Нет, цепочку нельзя, хватит с тебя и колечка. Мозаика от витражей осталась? Отлично. Так, что еще? Ножницы, клей, бумага. Вроде бы все…

Не знаешь, что это такое? Закрой один глаз и покрути. Марта, не надо так визжать — свиней напугаешь, нестись перестанут. Верни игрушку, сломаешь. Плотник — ты молодец. Хвалю. Возьми с полки пирожок. Не смотри на меня так — я шучу. Пойдешь на кухню, возьмешь бутылку рома. Да, скажешь — я разрешила. Не надо кланяться, не люблю. Уф-ф, с ума с вами можно сойти! Марта, не бурчи, я все слышу. Не реви, сама знаю, что стихийное бедствие. Нет, не сержусь. Все, идем. Где месье? У себя в кабинете? Не отставай…

Дверь открылась в просторное помещение, отдаленно напоминающее офис солидной фирмы. Тускло мерцающая бронзовая люстра, на внушительной цепи свисающая с отделанного дубом потолка. Стены из осветленного тиса, резная ясеневая мебель и натертые до блеска паркетные полы. За арочным окном, наполовину прикрытым тяжелой портьерой — смутная темень и одинокие капли уходящего ливня.

— Ваше вы… — дородный мужчина средних лет, с глубокими залысинами и аккуратной бородкой «а ля Ришелье», торопливо вскочил с кресла и, наткнувшись на предостерегающий взгляд хозяина, торопливо поправился: — Мадмуазель, прошу простить мою неловкость… — Он церемонно склонил голову и лихо прищелкнул каблуками. — Мой друг предупреждал меня, что вы путешествуете инкогнито, но смущение явилось тому виной, ибо… — Гость замялся и окончательно умолк, виновато разведя руками.

— «Иже паки херувиме» не забудьте добавить, — мило улыбнувшись, посоветовала девушка. По-русски, разумеется. Величаво кивнув в ответ, она царственным жестом протянула руку и продолжила уже по-французски: — Я рада вас приветствовать… месье Гарнье, если не ошибаюсь? — Вопросительно взметнулась бровь.

«Хватит с него и этого», — решила она, непринужденно опускаясь в услужливо подвинутое кресло.

— Кофе? — спросил де Брюэ и, дождавшись благосклонно дрогнувших ресниц, наполнил миниатюрную чашечку.

В кабинете воцарилось молчание. Пригубив напиток, Златка насмешливо оглядела мужчин и вкрадчиво спросила:

— Уж, не о прекрасных ли дамах шла речь за этим столом, коль так скоро прекратилась беседа?

Жан-Поль Гарнье поперхнулся вином, закашлялся и покраснел. Доминик де Брюэ возмущенно вскинулся, но, наткнувшись на помигивающий украдкой взгляд, мимолетно улыбнулся и смущенно потупил глаза.

На гостя было жалко смотреть. Он нервно вертел в руках тонкостенный фужер, явно порывался что-то сказать в оправдание, с мольбой смотрел на хозяина, словно нашкодивший щенок… В общем, вел себя, как мальчишка, стащивший из вазочки конфетку и застуканный любимой бабушкой за этим занятием.

«Браво, Киса!» — мысленно зааплодировала Златка. Созрел клиент. Мало ему тайной наследницы на престол, так еще и стрела угодила не в бровь, а в глаз. Мужчины! Поменьше трепите языком — враг не дремлет.

— Мадемуазель Злата, — укоризненно произнес де Брюэ, когда тишина стала напряженно гнетущей. — Беседа наша была скучна и неинтересна. Тем более для ваших прелестных ушек… — Неуклюжесть комплимента лишь подчеркнула трагикомизм ситуации. — Мой друг проделал долгий путь через океан, но, к моему глубочайшему сожалению и по причинам от нас не зависящих, корабль уйдет в обратный путь с пустыми трюмами.

— Вам нечем их заполнить? — простодушно спросила Златка у гостя, наивно распахнув глаза. — Разве в колониях нет товара достойного вашего внимания?

Еще не пришедший в себя Гарнье отрицательно покачал головой.

Облокотившись на стол, девушка уютно устроила подбородок на подставленные кулачки и посмотрела на гостя влюбленным взглядом. Европеец заерзал в ставшем сразу же неуютным кресле.

— Мне вас так жалко! — промурлыкала Златка и смахнула мизинцем невидимую слезинку. — Это же такие убытки… А дома жена и семеро по лавкам. Голодные, плачут, папку ждут… Правда?

Жан-Поль Гарнье, испугано вздрогнув, вцепился в спасительный фужер и одним глотком опустошил его, судорожно дернув кадыком. Де Брюэ согнулся в кресле и издал звук, похожий на… как бы поделикатнее выразиться… да чего уж там — он просто хрюкнул. Бросив на него подозрительный взгляд, гость неуверенно потянулся к графину с вином.

«Не знаешь как себя вести? — злорадно усмехнулась девушка. — А чего ты ждал? Пустопорожней болтовни с дурочкой императорской крови? Получил? Это тебе не мелочь по карманам тырить, тут думать надо».