Самозванка с короной (ЛП)

Голос ее брата вернулся к ней, спрашивал, была ли она уверена, что принцесса действовала всегда в интересах империи. Становилось сложно верить в это.

Они подготовились к следующему дню, и лорд Бонт смог увести принцессу и ее свиту в их покои. Зубы Мики стучали, а из длинного носа Баннера капало. Лорд Бонт, казалось, мог вот-вот потерять сознание, если бы позволил будущей императрице оставаться в таком состоянии.

— Позвольте, вы увидите, что поместье стало красивее с вашего прошлого визита. Обратите внимание на картину сада персиков вдоль этого коридора. Ее нарисовал народный художник из далекого поселения Даствуд…

Мика едва могла поверить, что лорд Бонт показывал ей поместье после всего произошедшего, но терпеливо слушала описания картин, статуй и историческое значение каждой ниши и шторы на пути в ее комнату. В поместье пахло сосной и горными цветами, и ей было жаль, что она волочила промокший сатин по хорошему полу.

— Я хочу показать вам прекрасное гостеприимство, ваша светлость, — сказал лорд Бонт, поправляя шелк, натянутый на животе. — Я благодарен за то, что вы делаете для моей дочери. Идемте. Виды из поместья может превзойти только ваше красивое лицо.

Изящные покои были подготовлены для принцессы, в окне было видно горы, где скрывались знаменитые шахты Сильверфелла. Ветерок дул сквозь тонкие шторы, и ощущался дым с гавани. Свет солнца мерцал на серебряном чайном сервизе, ждущем их, и Мика поняла, как проголодалась.

— Вам обеспечат еду и теплую ванну, — пообещал лорд Бонт. — Боюсь, я должен заняться другими делами, но, может, вы захотите прогуляться по саду роз перед ужином? И скажите, могу ли я обеспечить что-нибудь, пока вы в Сильверфелле.

— Мне нужен новый нож, — сказала Мика, вытащив единственный, который сохранился после боя. — Такого размера, желательно. Ножны уже есть.

— Конечно, моя принцесса, — лорд Бонт низко поклонился, скрывая удивление от просьбы. — Что пожелаете.

Наконец, Мика смогла прогнать лорда Бонта, оставив ее и Джессамин одних переодеваться в сухую одежду.

— Наконец-то, — сказала Мика, когда он ушел. Она прошла к шкафу, украшенному серебром, и стала вытаскивать шелковые платья и расшитые костюмы для верховой езды, вещи в спешке подготовили для них. Не хватало только короны. — Я не знаю, как вы это терпите, принцесса, — сказала она, роясь в шкафу в поисках чего-то практичного для ее путешествия. — Всю эту лесть.

— Не будь неблагодарна, Микатея, — сказала Джессамин. — Лорд Бонт старался, чтобы принять тебя.

— Я ценю старания, но есть вещи важнее. Этому старому лорду нужно быть таким… таким…

— Гостеприимным? Вежливым? Что тебе не нравится?

— Это все фальшь, да? — сказала Мика, все еще роясь в одежде. — Так у всех этих лордов и леди. Они надевают маски, как имитаторы. Они не любят нас.

Джессамин не ответила, и Мика оторвала взгляд от одежды. Принцесса застыла, словно ее ударили по лицу.

Мика хотела забрать слова обратно.

— Я не хотела…

— Я знаю, что ты имела в виду, — рявкнула Джессамин.

— Уверена, все аристократы вас любят, — сказала Мика. — Но когда они так льстят, кажется…

— Я знаю, как это ощущается. Я была принцессой куда дольше, чем ты — самозванкой.

— Простите, — Мика поняла, что задела чувства Джессамин. — Я…

— Хватит.

— Но…

— Тебе не позволено говорить со мной.

Мика вздохнула.

— Да, принцесса.

Она переоделась в простое шерстяное платье и отложила несколько вещей для поездки в Бердфелл, пытаясь не беспокоить Джессамин, пока она ходила по комнате. Она понимала, что сейчас не стоило говорить о формуле Пятого Таланта.

Принцесса глядела в окно на горы, все еще была в мокрой одежде, сцепила перед собой руки в пятнах. Мика не могла увидеть ее лицо, но услышала тихий всхлип, словно принцесса плакала и отчаянно старалась скрыть это.

Вина сжала Мику изнутри. Она не должна была так срываться. Джессамин тоже прошла ад утром, и она имела право нервничать сейчас. Мика все еще порой попадалась в ловушку, когда видела принцессу такой, какой она представляла себя публике, а не человеком. Она заслуживала лучшего.

— Принцесса? — сказала Мика после паузы. — Будете чай?

Джессамин не ответила. Мика все равно налила чай и взяла теплое одеяло с кровати с пологом.

— Вы простудитесь, — сказала она, протягивая горячую чашку. — Это никому не поможет. Прошу, возьмите.

Плечи Джессамин опустились, и она сдалась заботе Мики.

— Это слишком, — тихо сказала она, когда сняла мокрую одежду и устроилась в кресле, укутавшись в одеяло.

— О чем вы?

— Вторжение Обсидиана, мятежники, Пятый Талант. Мне кажется, что все взрывается вокруг меня, и я не знаю уже, что делать, — она потягивала чай, карие глаза были большими над краем чашки. Когда она опустила чашку на блюдце, ее взгляд задержался на поврежденной коже ее ладоней.

— Хочу, чтобы отец был тут, — прошептала Джессамин. — Он всегда говорил, что быть лидером — самая одинокая работа в мире.

Мика устроилась в кресле напротив нее, думая о своем отце, так близко к врагу. И ее братьях, где бы они ни были.

— Вы не одна, — сказала она. — У вас есть я. И Калеб.

— Лорд Калеб.