Самозванка в Академии стихий

— Вы мне нравитесь, сразу видно достойного молодого человека, — заговорщицки шепчу я. — Давайте я помогу вам выйти из непростой ситуации. Объясните мне, куда идти, а я никому не расскажу об этом казусе.

Парнишка веселеет на глазах.

ߜߡߜ

Выдыхаю, облачко пара рассеивается не сразу. Лица касается стылый воздух подвального этажа, липнет противной влагой. Ноги в лёгких вечерних туфлях сразу же замерзают. Здесь нет люминов, но присутствие магии такое сильное, что у меня ноют зубы. Призываю огонь отработанным щелчком, леплю из него шар и отправляю плыть по воздуху за головой, чтобы свет не слепил глаза. Касание стихии приятно греет пальцы.

Я иду вперёд по грубой каменной кладке и замечаю, что через каждые десять шагов коридор опоясывает ряд из камней немного темнее. Возле них магия ощущается особенно сильно. Приглядываюсь — так и есть, на каждом треугольник и спираль вписаны в круг.

Чем дальше иду, тем крепче холод. Нос уже отваливается, зуб на зуб не попадает от дрожи. Нет уж, думаю. Если так продолжится, то ещё через три-четыре пояса температура упадёт так сильно, что это станет опасно. А до конца коридора не дойти даже в шубе и меховых унтах.

Если только ты не игнит.

Призвать огонь снаружи гораздо проще, чем заставить тело согреться изнутри. Я медлю, пока коленки не перестают отбивать дробь. Блаженное тепло растекается под кожей. Чем дальше иду, тем гуще становится слой инея на стенах, в самом конце он топорщится снежным мхом. Здесь царит такой мороз, что когда мой светлячок подлетает слишком близко, иней не сразу начинает плавиться. Удивительно, что камни ещё не лопаются от холода.

На первый взгляд, здесь обычный тупик. Но когда я касаюсь стены ладонью, та вдруг содрогается, идёт мелкой рябью — и растворяется. Словно и не было, хотя ладонь хранит прикосновение к бугристому инею. Нас учили различать иллюзии, но здесь работа настолько тонкая, что даже вблизи не заподозришь подвоха.

Сразу после — комната, в которой мне следует остановиться, если я и правда хочу лишь вернуть амулет на место. Люминов и здесь нет — зачем они игниту? А вот температура уже нормальная, сразу же становится жарко от подогрева. Вдоль обитых тёмным деревом и шёлком стен тянутся застеклённые стеллажи. В одних я вижу ряды хрустальных пузырьков, в других выстроились в шеренги коробочки и футляры.

То, что мне нужно, хранится дальше. Парнишка-лакей понятия не имеет, что где-то в этой комнате скрыт проход в главное хранилище. Я делаю светляка ярче, раздваиваю и поднимаю их высоко к потолку, чтобы хорошо осветить всю комнату. Снимаю перчатки, затыкаю их за поясок и тщательно ощупываю стены между шкафами. Ничего.

Открываю поочерёдно каждый, шарю по задним стенкам. Всё ещё ничего.

Я притопываю в нетерпении, осматриваю комнату. Пытаюсь хоть за что-то зацепиться взглядом, но всё выглядит… Обычно?

Обычно для сокровищницы очень богатого рода, поправляюсь я. На круглом столике в центре сверкает сотней граней бриллиант размером с гусиное яйцо, взгляд то и дело прилипает к нему. Позади стоит бутылка, пыль с которой не сметали, кажется, никогда, подчёркивая великолепие камня.

Чем дольше я тут, тем больше нервничаю. Мелкая дрожь возвращается, но холод тут не при чём. Так-так-так. Думай, голова дурная, думай. Я заглядываю под стол, провожу с внутренней стороны по крышке, но выношу из этого действия только занозу. Колени стукаются о пол. Прижимаюсь лбом к деревянному краю стола в надежде, что вот сейчас меня осенит.

Но ничего не происходит. Я ругаюсь сквозь зубы и взмахом руки призываю ветер, чтобы побыстрее свернуть ковёр. Уголок громко шлёпается обратно, потому что в этот самый момент раздаётся голос:

— Эй, ты! Ты что делаешь?!

Глава 23

Один из светляков с громким хлопком погас. Я замерла, как застигнутый врасплох вор — которым ни в коем случае не являюсь. Удар сердца, второй. Между лопатками невыносимо зачесалось, перед глазами всплыло лицо лорда Морнайта. Какое выражение оно примет, когда выяснится, что меня взяли с поличным?

Я медленно повернулась, уже прикидывая, что буду врать — но никого не увидела. Снова зажгла светляка, заставила его облететь каждый угол.

Никого.

Брови поползли к переносице. Здесь даже сквозняка нет, который бы мог напеть что-то похожее на слова. Что за чертовщина…

— Да тут я, чего глазами лупаешь? — теперь голос звучал сварливо. Писклявый и немного придушенный, он очень ясно отдавался в голове. Обычно любой звук в помещении меняется, даже если там нет яркого эха, несёт в себе отпечаток ковров и стен, тесноты, открытых окон. А ещё даже не глядя понимаешь, где стоит говорящий. Но ворчун будто забрался ко мне в череп и прямо там пробубнил: — Всё под носом, а она не видит.

Под носом у меня был только стол. Осторожно, словно он в любой момент мог ожить и кинуться, я обошла его кругом. Ткнула пальцем бриллиант и быстро отдёрнула. Задела бутылку, мимолётно огорчилась, что испачкала рукав. И вдруг заметила, что внутри бутылки что-то движется.

Нет, вино так себя не ведёт. Даже очень дорогое.

Подумав, я пощёлкала по стеклу.

— Себе постучи, — отозвался голос.